— Дай мне слово никуда не звонить.

— Обещаю.

Порция поднялась наверх и прошла в свою комнату, но, когда она сняла с себя одежду, я снова ужаснулась. Ее тело было в синяках и кровоподтеках. Пока она принимала ванну, я сидела на баке с грязным бельем и болтала с ней обо всякой чепухе, но настроение у нее было не самое веселое.

Я принесла ей ужин, который она с жадностью проглотила, видно изголодавшись за время своего кошмарного путешествия. И после этого я уложила ее спать, посидев с ней еще немного, пока она не успокоилась. А затем ушла, тихо закрыв дверь.

Дирк всю ночь не давал мне заснуть, скребся лапами о мою подушку и лизал меня в нос. Вдруг я услыхала громкий крик Порции, комната которой находилась прямо под моей мансардой. Я вскочила и бросилась вниз по лестнице. Вбежав к сестре, увидела, что она сидит на кровати и дрожит.

— Хэт? О Боже! Я спала… Ужасный, ужасный сон… — Глаза ее были мокрыми от слез. Она схватила мою руку. — Не уходи от меня.

Я почувствовала, что так же нуждаюсь в ней, как и она во мне. Я пришла в себя, и беспокойство за судьбу сестры, снедавшее меня в течение двух дней, теперь немного улеглось. Но теперь вернулась тревога за будущее отца.

Оставив сестру, я возвратилась к себе в комнату, но так и не легла спать, ожидая, что Порцию опять разбудит кошмар. Но ничего больше не случилось.

Глава 9

— Это какой-то новый фотограф, правда? — Корделия выглянула из окна на улицу.

Она сидела на подоконнике в столовой с коробкой рукоделия и читала свой любимый отрывок из «Маленькой женщины», где юная героиня умирает от чахотки.

Отодвинув штору, я осмотрелась вокруг. Мы существовали, словно в осажденной крепости, постоянное присутствие около наших дверей репортеров неизменно напоминало нам о том, в каком скверном положении находилась наша семья.

…Порция вошла в столовую и вместе с нами стала разглядывать толпу незваных гостей на улице. Она уже пришла в себя, синяки ее желтели и постепенно исчезали, только сломанный зуб сильно портил ее красивое лицо. Но заставить себя пойти к зубному врачу она так и не смогла. Ей по-прежнему снились кошмары, потому она уже третью ночь спала в одной комнате со мной, боясь оставаться одна. Она больше не желала говорить о случившемся, и мы дали друг другу обещание не вспоминать прошлое. Она уверяла меня, что с ней все в порядке, но вид ее внушал мне тревогу. Внезапно она повернулась и посмотрела туда, куда указывала Корделия.

— Это же один из телохранителей Дмитрия! — Она схватила мое запястье. — Не Чико, другой! По-моему, его зовут Декс.

— Ты уверена? — Ничем не примечательный человек стоял около фонаря и курил сигарету. — Я ничего не вижу за твоей головой, Корделия.

— Нет, я не ошибаюсь, я еще не сумасшедшая, и галлюцинаций у меня нет! — Порция очень взволновалась. — У него родимое пятно на щеке. Можешь не сомневаться, я его узнала.

— Кое-кого из них отсюда давно пора вышвырнуть пинками, — заметила Корделия.

— Я ничего не вижу… — Он ничем не отличается от остальных, они все на одно лицо. — Но тут он повернулся, и я ясно различила на его щеке, ближе к подбородку, красноватое пятно. — Порция! Все верно, это он! Но что ему нужно?

— Наверное, ждет, чтобы Мария-Альба хорошенько треснула его половником. Ты иногда бываешь ужасно глупой, Хэт. Разумеется, он сюда притащился, чтобы найти меня.

— О чем он хочет говорить? — не унималась я. — И вообще, где ты познакомилась с этим Дмитрием?

— Брон нас познакомил. Он сводил меня в «Зеленого дракона» просто так, выпить по стакану джина, там-то мы и встретили Дмитрия. Он сказал мне, что этот тип очень богат. — Порция немного покраснела от смущения. — Я подумала, что он бы мне подошел на время. Потом Брон куда-то отошел, и мы долго разговаривали наедине.

Я слушала ее молча. В голове у меня возникло страшное подозрение, что Брон не случайно свел Патрицию с этим мерзавцем, но я не хотела верить, что он действительно способен был продать сестру, хотя у него вдруг появились деньги в последнее время.

— Что за низость! — не выдержав, воскликнула я.

— Конечно, он негодяй, — согласилась Порция, имея в виду не Брона, а Дмитрия, — но что здесь нужно Дексу?

— Он сейчас говорит с одним из репортеров, — сообщила Корделия, устроившись поудобнее на подоконнике.

— Ну что там такое? — Порция потрясла ее за плечо. — Скажи, что происходит.

— Он качает головой. И смотрит на дом. Он увидел меня! — Корделия задернула штору. — Нет, правда, он меня видел!

— Замолчи, — Порция потянула от окна Корделию, — от тебя никакого проку, пусть посмотрит Хэрриет.

— Не толкайся, он достал маленькую книжку и что-то пишет. И вырвал страницу. А теперь идет по дорожке, идет прямо к нам!

Мы услыхали шум за дверью, что-то упало в почтовый ящик. Дирк, мирно дремавший после завтрака на софе, сорвался с места и понесся в прихожую с громким лаем.

— Я возьму. Какая ты противная, Порция, порвала мою кофту. Надеюсь, это любовная записка. Или стихотворение. Правда, даже издалека он такой мерзкий, что смотреть тошно.

Она выбежала из комнаты, не обращая внимания на протестующие крики Порции, и через минуту вернулась назад с запиской. Корявым размашистым почерком без знаков препинания в ней было написано:

«Верни нам одежду иначе пожалеешь о том что родилась».

Корделия разочарованно вздохнула:

— Дурацкое письмо. Ничего интересного… А что еще это за одежда?

Мы переглянулись, не понимая, о чем речь, но в эту минуту в столовой появился Брон.

Брон выглянул в окно, не обращая внимания на мой недовольный и мрачный взгляд.

— Корделия, — продолжал он, — будь паинькой, скажи Марии-Альбе, чтобы приготовила мне куриный сэндвич. Я познакомился с девицей, у отца которой собственный банк. При одной мысли об этом я чувствую голод. Ну, и как они там? — Он кивнул в сторону журналистов. — Кого я вижу? Гриз тоже здесь. Это он мне пальто продал. А это что за парень с пятном на физиономии? Не понимаю, что им нужно, я заплатил аванс и ничего не должен. И какого черта он там болтает с газетчиками? Надо ему сказать, чтоб убирался.

— Нет, не делай этого! — закричали мы втроем одновременно.

— А может, они пальто требуют вернуть? — предположила Корделия.

— О чем ты говоришь? — Брон схватил за руку Корделию. — Кто это требует?