class="p1">— Этот мерзавец Дмитрий! Кто же еще! Мы поехали к нему домой. Ты никогда не видела такой роскошной обстановки: дорогие кровати из красного дерева, кресла, обитые бархатом, телевизор с дистанционным управлением. Я думала, все будет мило. — Порция говорила очень быстро, задыхаясь от волнения. — Но когда я посмотрела на потолок, то увидела там роспись — ужасные эротические сцены… Мы немного выпили. Тогда я сказала, что никогда не мечтала переспать с карликом: я же не могла прямо сказать, что меня раздражают его короткие ноги. Он и еще кое-чем походил на Тулуз-Лотрека, но это я обнаружила позже — у него член такого размера, что ты и представить себе не можешь. — Порция зло рассмеялась. — Она изъяснялась в своей обычной цинично-откровенной манере, но теперь в ее голосе было что-то пугающее.

— Порция, прекрати так говорить! Почему ты назвала его карликом? — Мне никогда не нравилась ее привычка рассказывать о своих похождениях в таком тоне, словно она была дешевой шлюхой. — Что он сказал?

— Он меня ударил, разбил мне губы… Ты что, не видишь? — Порция указала на следы от побоев. — И сломал зуб! Как тут было не плакать, я же ненавижу дантистов…

Порция закрыла лицо руками, словно стараясь защититься от неприятных воспоминаний. Я погладила ее по плечу.

— Бедная моя сестренка, что за несчастье! Ударил женщину, скотина! Его за это следует посадить!

Она улыбнулась и потрясла головой:

— Это еще не самое худшее. Но я даже не хочу вспоминать. Больше никогда не смогу видеть солнцезащитные очки, потому что — ты не поверишь — он их даже в постели не снимал. Я так и не узнала, какого цвета у него глаза.

— В постели? Ты что, спала с ним после этого? Почему ты немедленно не уехала домой?

— Потому что у него был пистолет.

— Пистолет? — Я похолодела от ужаса. — Боже мой, Порция!

— Ну, хватит восклицать, Хэт, невозможно тебя слушать! Еще не хватает, чтобы соседи об этом узнали. Он грозился мне башку прострелить. — Порция посмотрела на меня так, что мне сделалось не по себе. — Мне всегда казалось, что я ничего не боюсь, что со мной ничего не может случиться. Теперь понимаешь, почему я ему подчинилась?

— Да кто бы ни подчинился, он ведь мог убить тебя!

— Уж ты бы точно струсила, — Порция попыталась улыбнуться. — Я даже не могла закричать, потому что за дверью сидели вооруженные телохранители.

— Порция, ты понимаешь, что они могли убить тебя! — Я обняла ее, прижала к себе. — Ты ужасно рисковала! Мне страшно даже думать о том, что могло бы случиться.

— Хорошо, хорошо. Я знаю, что была дурой, когда согласилась поехать с ним. Но не воображай, что ты такая мудрая и все знаешь. — Порция начала злиться. — Когда-то ты спрашивала меня, что такое феллацио. Разве не так?

— Это было давно, я была еще ребенком, нечего об этом вспоминать. Он тебя изнасиловал! — Я мгновенно забыла все гуманистические теории, а также поучения Доджа о том, что свободная женщина никогда не позволит себя изнасиловать, — во мне заговорила неукротимая животная ярость, теперь я с удовольствием придушила бы Дмитрия голыми руками, растерзала бы его на части. — Стэн был прав, он бандит, нужно срочно сообщить об этом инспектору Фою.

— Какому инспектору?

— Фою. Он… не важно, потом расскажу. Что же было дальше? И как ты оттуда выбралась?

— Я никуда не могла выскользнуть, он не отпускал меня. Но я не собиралась там оставаться до конца жизни. Мне приходилось терпеть его, чуть что — он приходил в бешенство. Но у него были все время какие-то дела, так что он оставлял меня на несколько часов, слава Богу. Я сидела и читала книжку, где описывалась история какой-то несчастной девушки, приехавшей в Голливуд и ставшей наркоманкой и алкоголичкой. Она умерла, но до этого с ней случилось еще много всяких трагедий. Утром Дмитрий мне сказал, что уедет на целый день, и обещал привезти мне шубу и драгоценности, если я буду послушной, когда он вернется, потому что ему надоело мое сопротивление. Нужно было воспользоваться этим, чтобы сбежать. Так что я соблазнила Чико, одного из телохранителей, который приносил мне еду. Представь себе, как он изголодался, пока сидел под дверью и слушал вопли хозяина в момент оргазма. Я пожаловалась ему, что тот меня бьет и отнял одежду, чтоб его черти подрали! — Порция сжала кулаки. — От этого парня, конечно, пахло не туалетной водой, а чесноком и потом, но мне выбирать не приходилось. Пришлось ему уступить, иначе бы мне оттуда не вырваться, зато, когда он заснул, я взяла его рубашку и джинсы и убежала. Он бы, конечно, меня догнал, если бы не был голым. А вот я так голой и убежала, хорошо хоть не босиком. Прямо по полям и через лес, пока не выбежала на дорогу. Только там я натянула на себя это тряпье и остановила грузовик. Водитель довез меня до Кэмберуэлла, он на меня, разумеется, пялился, как на сумасшедшую, но я ему сказала, что лесбиянка, и он больше ни о чем не спрашивал. Это была хорошая идея, может, мне и правда стать лесбиянкой, потому что после Дмитрия меня тошнит при мысли о мужчинах.

— Привет, Порция, — в коридор вышел Брон, — где ты пропадаешь? Ну, как тебе мое пальто?

— Она попала в руки маньяка! — сообщила я.

Брон усмехнулся.

— Неоригинальная шутка.

— Это не шутка. Так оно и было. Нужно позвонить в полицию и вызвать врача.

— О нет! Не надо! — запротестовала Порция, схватив меня за руку. — Ты что, думаешь я стану позориться, рассказывая об этом еще кому-то? Все, что мне сейчас нужно — это горячая ванна и сон. Я еще никогда не чувствовала себя такой уставшей.

— Но тебе нужно показаться врачу — ты могла заразиться от него чем угодно или забеременеть.

— Ну, тебе-то какая разница… — холодно возразила Порция, снова начиная раздражаться.

— По крайней мере, давай сообщим в полицию. А если он не остановится и найдет новую жертву?

— Это ее проблемы, а не мои, я не собираюсь бороться за безопасность и права женщин, и хватит об этом. Ты ужасно глупая, Хэт. Я тебе все это рассказываю не для того, чтобы ты вела меня к врачу или в полицию, — просто мне нужно было поделиться.

— Пожалуйста, не злись на меня, — я обняла ее за плечи, стараясь успокоить, — все будет, как ты захочешь. Давай больше не будем об этом говорить. Милая, милая моя Порция, я так рада, что ты вернулась. Пойдем,