будет не совсем верно. Я многое умею. Если обобщить, мое основное занятие – быстрое зарабатывание денег. А вот каким способом – это уже не так важно. Главное, чтобы это не было противозаконно – по крайней мере, не шло вразрез с теми правилами, что официально закреплены. В тюрьму-то загреметь не хочется. Хотя иногда и их удается обойти – кто докажет, если ничего не нашли и не заметили?

– Погоди-ка… – наморщил лоб Уилл. – То есть ты хочешь сказать, что жульничаешь, но вроде как легально?

– Я, между прочим, экономику оздоравливаю, – оскорбился Дирк, – и горжусь этим! Помогаю эффективно перераспределять деньги. Если людям некуда больше деть финансы[24], кроме как отдать их мне, стоит задуматься, зачем они им вообще.

– И как, например, ты зарабатывал? – недоверчиво проворчал Уилл.

– О-о-о, всякое бывало! – ударился в воспоминания лепрекон. – Земельные участки продавал – с некоторыми оговорками, правда, но кто их читает? У меня и туристическая контора под началом была, и продуктовый магазин – это было дико скучно! – и даже ночной клуб. Трейдерством занимаюсь, бизнес-консультации даю. Чем дольше живу, тем интереснее становится. В эпоху Интернета вокруг вообще появилась куча возможностей, а дураков меньше не стало. Мне сейчас особенно нравится семинары по мотивации проводить. Забавно, что люди не понимают: никто, кроме тебя самого, окончательно тебя не мотивирует. Я там просто истории из жизни рассказываю или придумываю всякий бред, который вроде как должен вдохновлять. Не знаю, что, посещая такие семинары, думают мои слушатели, но зато я после каждого ужас какой мотивированный, особенно когда деньги пересчитываю.

Дирк запихнул руки в карманы куртки и довольно воззрился на слушателей. Интересно, что они скажут? Он решил сразу зайти с козырей и теперь молча ждал, оправдается ли риск. Обычно он представлялся как можно более законопослушным и сообщал собеседникам минимум информации о себе. Но сейчас ему нужно было другое. Чтобы его приняли. Можно, конечно, было соврать – это он прекрасно умел делать, – но правда-то всегда действует гораздо сильнее. Возможно, сначала они отнесутся предвзято, не одобрят или не поймут – это не важно. Главное, чтобы они оценили его искренность. Пусть думают, что могут ему доверять.

Но ни один из его собеседников не знал, что сказать. Все молчали, вслушиваясь в звуки улицы: разговоры немногочисленных прохожих, хлопанье навесов и флажков на ветру и легкое эхо от шагов, ручейками разбегавшееся по переулкам и аркам.

Опять эти арки! Дирк нервно дернулся, вспомнив недавние события, из-за которых он сейчас был вынужден торчать здесь с этими тремя. Он тряхнул головой, чтобы вставшая перед глазами картинка поблекла, как вдруг его снова отвлек Уилл:

– Но у вас же есть Совет и Комитет, перед которыми вы отчитываетесь. Разве там не сделают выговор за подобные вещи?

– Вот смотри, малец, – снисходительно пояснил Дирк. – Формально я же не нарушаю никаких законов, верно? И ничего совсем ужасного не делаю. Это раз. А второе – я уже столько человеческих жизней прожил, столько обликов сменил! Это за молодняком вроде твоих друзей следят довольно пристально – мало ли каких дров они там наломают. Чем старше арикъялн – если он, конечно, не проблемный – тем меньше ему внимания уделяет Совет. Поэтому, если вкратце: им на меня плевать с высокой башни.

– А сколько же тебе тогда лет? – изумился Уилл.

– Много. Я все четыре валютные системы застал[25], – отрывисто бросил лепрекон.

– А поконкретнее?

– Больше ста. А еще конкретнее тебе знать не обязательно, я стесняюсь, – он жеманно закатил глаза и изобразил, что ковыряет асфальт носком ботинка.

Кадер и Эсси прыснули со смеху. Может, он и не шибко честно зарабатывает на жизнь, но он хотя бы искренний и веселый – а это уже полдела.

– Давно хотел спросить, – бодро продолжил Дирк, дождавшись, пока все отсмеются, – а кто из вас проводник?

– Я, – отозвался Кадер.

– Ну вот, а я на Эсси ставил, – с досадой пожаловался он. – И как оно? Страшнее, чем ночью на кухню пробираться?

Джинн фыркнул:

– Нет, конечно. Это вообще не так сложно, как говорят. Ну, или мне просто повезло.

Эсси поправила шарф, собираясь с духом. Было неловко прерывать разговор, но она весь день чувствовала себя уставшей, а потому с каждым часом все более отчаянно желала очутиться где-нибудь в тепле.

– Не хочу показаться невежливой, но мне кажется, пора понемногу расходиться по домам. Все-таки мы с самого утра на ногах. Обед уже давно прошел, так давайте не пропускать хотя бы ужин.

При упоминании еды мужская часть компании заметно оживилась. Дирк забеспокоился. Кажется, время поджимало. Лучше сказать сейчас. Чем дольше он будет тянуть, тем наиграннее будет выглядеть его поведение в дальнейшем. Происходящее уже смотрится довольно глупо – отчасти, конечно, потому что план был предложен не им.

– Кстати, ребята, я тут одну вещь вспомнил… Я заранее прошу прощения, если сейчас побеспокою вас зря. Мне не очень удобно вас спрашивать, и вообще, вам это может показаться диким, – Дирк постарался вложить в эту фразу растерянность и сомнение, – но…

Он умолк. Надо выдержать паузу. И помнить про вежливость. Пусть думают, что он волнуется. На деле так оно и было – только вот совсем по другой причине.

– Что такое? – участливо подбодрил Кадер.

– Вам не приходили странные письма?

У Эсси моментально округлились глаза. Неужели всем, кто приезжает в этот город даже на время, тоже присылают пугающую весточку? А Кадер? Он-то не получал никаких писем. Ох, пусть хотя бы ему не присылают. Иначе это может означать только одно: адресант хорошо осведомлен обо всем происходящем.

– Что ты подразумеваешь под «странными»? – осторожно спросила она, стараясь казаться спокойной. Это получалось не лучшим образом – ей чудилось, будто резко ускорившееся от волнения сердце норовит выпрыгнуть из груди.

– Вот эту гадость, например, – лепрекон достал из кармана скомканный и изрядно потрепанный лист бумаги, издалека напоминавший бумажный носовой платок. – Конверт не принес, но саму заметку прихватил.

Все трое уставились в листок и спустя несколько секунд, прочитав уже знакомые им пару строк, одновременно переглянулись. Кажется, их список пострадавших только что пополнился.

– И насколько давно ты его получил? – Уилл поднял глаза на Дирка.

– Четыре дня назад. Как думаете, это кто-то из наших шутит?

– Кажется, что все-таки не шутит, – мрачно процедила Эсси. – Мне тоже такие приходили. И, поскольку я отсюда родом, не в единичном экземпляре.

– Да?! – ахнул лепрекон, сжав кулаки. – Неужели этого стоит опасаться?

– Не знаю, – Кадер покачал головой. – Как минимум надо быть настороже. Мы пытаемся найти того, кто их присылает. Ну, или хоть что-нибудь, что позволит нам оформить на него заявку в Комитет. Даже если отправитель не имел в виду ничего плохого, подобные дела должны быть наказуемы.

– Конечно! – с жаром откликнулся Дирк. – Его вполне можно привлечь к ответственности уже сейчас, потому что перманентное вмешательство в жизнь людей или арикъялнов с целью подорвать их физическое или психическое здоровье запрещено!

«Какой ужас! Он что, наше законодательство наизусть выучил? Хорошо хоть не “Поэму о славных Скрытых Оазисах”»[26], – пронеслось в голове у Эсси.

– Только для того, чтобы его привлечь, надо располагать большим количеством информации, – снова вклинился Уилл. – Эсси говорит, в Комитете решили, что пока не поступят более конкретные сведения – они заниматься этим не будут.

– Им лишь бы от работы отлынивать – что в Совете, что в Комитете! – не преминул осудить их Дирк.

– Не думаю, – попытался защитить работников Кадер, – просто у них и без нас служба сложная и нагрузки большие, они не могут разорваться. Я слышал, они там пару наших нелегалов ловят где-то в горах на севере, да еще и документы все, как всегда, к концу года нужно подбивать…

– Могут, просто не хотят, – скептически скривился лепрекон. – Уроды моральные. Вечно