его с предыдущего. По нему не скажешь».

– Эсси, милая! Рад вас видеть! Заходите скорее, – поторопил он стоявших на лестнице приятелей.

Эсси быстро юркнула в дом. Уилл и Кадер последовали за ней, не забыв поздороваться. Ундина и кобольд тепло обнялись, после чего он представил компании Терезу – невысокую темноволосую женщину. Она была ниже Эсси и на фоне мужчин казалась совсем хрупкой. Глаза цвета дубовой коры смотрели внимательно и сосредоточенно, а в руках, украшенных парой изящных колец и тонким браслетом, она держала вазочку с печеньем – видимо, их визит выманил ее из кухни.

Повесив куртку, Эсси тоже представила своих спутников. Кадер вызвал у Берна искреннее восхищение – оказывается, ундина много рассказывала про него кобольду. Он восторженно тряс руку джинна, повторяя, что переехать так далеко от родных краев – смелый и достойный поступок, и сетовал на то, что Кадер не побывал здесь раньше – хотя бы на прошлый Новый год. Уилл поначалу решил, что его вежливо игнорируют, но тут внимание Бернхарда переключилось на него.

– Ты не говорила мне, что решила стать проводником, – укоризненно обратился он к Эсси. – Где ты встретила этого замечательного молодого человека?

«Мы вломились к нему в квартиру, чтобы напоить его чаем» – чуть было не брякнула она, но решила, что это звучит слишком дико.

– Это Кадер его встретил, – заявила ундина, – и проводник тоже он. А у меня пока и без этого забот хватает.

– Это да, – помрачнел Берн. – Мы после твоего отъезда тоже еще одно получили. Ну да ладно, это потом, не будем пока о грустном. Скажи, – продолжил он, повернувшись к Уиллу, – он тебя не обижает?

Кобольд кивнул на Кадера.

– Я не думаю, что он вообще способен кого-то обидеть, – фыркнул Уилл, – но вы можете считать, что он меня запугал.

– Эй! – шутливо заворчал Кадер. – Это клевета!

Берн и Тереза дружно рассмеялись.

– А ты молодец, – похвалил Уилла кобольд. – Не дашь себя в обиду. Освоился, небось, уже?

– Более-менее, – уклонился от прямого ответа молодой человек. – Что-то сразу понятно, а какие-то моменты без пары бутылок не поймешь.

Берн снова покатился со смеху и хлопнул его по плечу.

– Так держать! Мы с тобой точно поладим.

После краткого обмена новостями гостей усадили за стол. Поначалу Кадер порывался помочь таскать еду, но его отстранили, и слегка обиженное выражение его лица почему-то ужасно веселило Уилла. Бедняге даже чай по чашкам разлить не дали, поэтому, пытаясь себя занять, джинн разглядывал кухню – светлую и просторную, с цветами в горшках, красивыми занавесками и множеством разноцветных кружек (некоторым был не один десяток лет).

А вот Эсси явно чувствовала себя в своей тарелке. С Берном они были знакомы с детства. Пару лет назад она как-то обмолвилась Кадеру, что он заменил ей отца. Отчасти так оно и было. Ее родной отец ушел из семьи, когда она была еще совсем крохой. Младшая сестра выскочила замуж при первой же возможности, а мать, не жаловавшая Эсси, которая, по ее мнению, «выросла вся в непутевого папашу-труса», уехала парой лет позже, утащив с собой все, что смогла увезти. Хорошо хоть дом оставила. Правда, в глубине души Эсси подозревала, что продавать его ей просто-напросто было лень, а в чемодан он явно не влез бы. Один Бернхард (хотя она предпочитала звать его настоящим именем – Бернштайнвинд) был в ее жизни с детства и ни разу не бросил. Где еще, как не в этом доме, ей было ощущать спокойствие и умиротворенность…

Вазочка с печеньем, которую Уилл приметил ранее, оказалась далеко не единственной, но про нее все и думать забыли, когда Тереза принесла с кухни штрудель – еще теплый, пахнущий сахаром и яблоками. Уилл постарался подобрать слюни, но спустя пару попыток понял, что это бесполезно, а спартанскую выдержку можно потренировать как-нибудь в другой раз.

Попробовав первый кусок, они с Кадером бросились хвалить хозяйку, перебивая друг друга. У джинна получалось более складно, но Уилл подкупал своей искренностью, перемешанной со всевозможными междометиями. Тереза явно не ожидала такого внимания и принимала благодарности немного смущаясь.

– Ой, да брось, все знают, что ты умница! – ласково поддержал ее Берн.

Эсси вдруг взяла мимолетная зависть. Она обожала готовить выпечку и штрудель пекла неоднократно, но ей почему-то показалось, что Кадер ни разу не проявлял такого энтузиазма касательно ее пирогов. Да и Уиллу она тоже приносила печенье, но таких восторженных возгласов не слышала. Неужели она не настолько в этом хороша?

Ладно, нечего себя накручивать. Она безжалостно прогнала из головы ехидный голос матери, сообщавший, что «все мужчины умеют только врать и подлизываться», и тоже похвалила Терезу. Придраться-то было не к чему – штрудель был действительно вкусный.

– Спасибо, милая, – тепло отозвалась та. – Мы, кстати, вчера позвонили Симону. Сказали, что ты вернулась и, возможно, заглянешь к нему.

– О, это здорово! – оживилась Эсси. – Я, конечно, еще раз предупрежу его, когда мы решим зайти, но я рада, что он не против.

– Еще бы ему быть против, – проворчал Бернхард. – Все будут рады, если вы найдете этого хулигана. Ладно бы он только мне свои писульки подбрасывал. Так ведь он всем тут строчит послания, и это уже давно не смешно. Симон с Анной не исключение. Самое мерзкое – он ведь и Терезе пишет, мол, всех, кто знает про арикъялнов, это тоже касается. Поэтому, если надо будет, просите – помогу, чем смогу.

– Ты говорил, что во время моего отсутствия еще одно пришло? – мрачно спросила ундина.

– Да, – кивнул Бернхард. – Точнее, пара. Мне и Терезе. Все тот же текст, за исключением приписки в конце: «Терпение не бесконечно».

Он поднялся из-за стола и спустя пару минут вернулся со вскрытым конвертом. Бумажка пошла по рукам. Когда очередь дошла до Уилла, он повертел ее так и эдак и пробежался глазами по тексту.

«Бернхард Бахманн,

Арикъялнам нечего здесь делать. Уезжай из этого города и не возвращайся. Это дружеский совет. Но если ты ему не последуешь –

мы найдем способ тебя заставить.

И помни, терпение не бесконечно».

Какая-то дешевая угроза. Уилл и правда принял бы ее за дурацкую шутку, если б не знал, что она уже далеко не первая. Самый обычный белый лист без всяких водяных знаков. Базовый шрифт и настройки формата текста.

– Следов магии никаких нет, – сообщил Берн. – И отпечатков тоже. Я носил его в Комитет, наши там повозились, но ничего не нашли. А более доскональную экспертизу у нас не проводят, это надо в Берлин или в Лондон посылать. Они пока не хотят этого делать. Сказали, что это, конечно, выглядит подозрительно, но, скорее всего, просто неуместный розыгрыш. Решили, что займутся этим позже, если и дальше продолжится. Если что – пишите или звоните Штефану, он занимается подобными вопросами.

– Штефану… Погоди-ка, это который Шалимар на самом деле? Ракшас?! – скривилась Эсси. – От него же ничего путного не добьешься, он либо слишком придирается к мелочам, либо, наоборот, не обращает внимания на важные вещи!

– Что есть, то есть. Я тоже его не жалую, если честно. Поэтому придется разбираться своими силами. Хорошо, что Кадер вызвался тебе помочь, – порадовался Бернхард.

– Да, это очень здорово! – нарочито весело откликнулась она.

«Ох, если бы это и правда так было, – мысленно сокрушалась Эсси. – Никуда он не вызывался. Это я его заставила. Я даже не знаю, согласился бы он ехать сюда и помогать, если б не желание. Как мне хочется в это верить! Но сейчас это уже не узнать. Он связан волей и может говорить все что угодно – это ничего не изменит. Он все равно будет здесь».

В детстве ей ужасно не нравилось, когда бабочек и жуков сажали в банки, лишая воздуха и свободы.

А что же