— Зачем ты это делаешь? — выпалила я, прежде чем смогла остановиться. — В смысле, почему ты ему помогаешь?

Артем приподнимает бровь, кажется, его почти забавляет вопрос. — Я не помогаю Максиму. Я делаю свою работу.

— Твоя работа? — огрызаюсь я. — Твоя работа - похищать невинных людей и держать их в заложниках?

Он вздыхает, выражение его лица слегка смягчается. — Это не личное, София. Ты просто… часть процесса.

— Часть процесса? — повторила я недоверчиво. — Я человек, а не какая-то… какая-то вещь, которую можно использовать.

Артем не спорит со мной. Он просто смотрит, позволяя моим словам повиснуть в воздухе между нами. На мгновение мне кажется, что он действительно чувствует какую-то вину, но затем его лицо снова каменеет, и та же самая деловая маска возвращается на место.

— Дело не в тебе, — тихо говорит он. — Дело в твоем отце.

Я чувствую, как волна тошноты накрывает меня. Мой отец. Все это, все ужасное, что происходит со мной, из-за него. Из-за его жадности, его сделок, его готовности продать меня, как будто я часть имущества.

Я качаю головой, пытаясь сдержать слезы. — Ты его не знаешь. Ты меня не знаешь.

Артем слегка наклоняет голову, разглядывая меня. — Может и нет, но я знаю достаточно. — Он снова тянется к двери, держась за ручку. — Ешь, София. Никто тебя не тронет. Пока, во всяком случае.

От того, как он небрежно говорит, у меня снова пробегает холодок, и я прижимаюсь спиной к стене, чувствуя, как холод просачивается в мою кожу. Когда Артем открывает дверь, чтобы уйти, я внезапно чувствую непреодолимое желание наброситься, сделать что-то, что нарушит тишину, беспомощность, которая поглощает меня целиком.

— Так что же будет со мной? — спрашиваю я, мой голос надламывается. — Я что, просто должна сидеть здесь и ждать, пока Максим решит меня убить?

Артем поворачивается обратно, выражение его лица нейтрально. — Я уже сказал тебе. Это не мое дело. — Он замолкает, его рука крепче сжимает дверную ручку. — Если бы я был тобой? Я бы перестал беспокоиться о том, что будет дальше, и начал думать о настоящем.

Его слова висят в воздухе еще долго после того, как он ушел, дверь за ним захлопнулась. Я стою там, кажется, целую вечность, глядя на нетронутую еду на столе, мои мысли кружатся.

Я стою, застыв на месте, еще долго после того, как Артем уходит. Его слова эхом звучат в моей голове — Начни думать о том, как ты собираешься это пережить.

Выживание. Звучит так просто, так прямолинейно, но, по правде говоря, я даже не знаю, с чего начать. Как выжить, когда ты не более чем пешка в чужой игре? Когда за каждым твоим шагом следят, каждое решение контролируют силы, намного более могущественные, чем ты?

Мой взгляд метнулся к подносу с едой. Он стоял там, нетронутый, издеваясь надо мной своей обыденностью. Как будто это просто очередной день, и я не в ловушке, напугана, с отслеживающим устройством на лодыжке. Мой желудок скручивается в узел, но не от голода. Это страх, грубый, выворачивающий внутренности страх, который не дает мне сделать ни одного укуса.

Артем прав. Как бы мне ни было неприятно это признавать, он прав. Голодание ничего не изменит. Это не заставит Максима проявить милосердие, и это не поможет мне найти выход из этой ситуации. Я медленно подхожу к столу, сажусь и беру вилку. Еда пресная на вкус, но я все равно заставляю ее есть, зная, что мне нужно поддерживать силы.

Я отодвигаю тарелку, когда заканчиваю есть, аппетит уже пропал. В голове проносятся мысли о побеге, о том, что будет дальше, но сейчас я могу сосредоточиться только на чем-то одном.

Выживание.

Глава 11 - Максим

Щелчок шахматных фигур эхом разносится по тихой комнате, когда я передвигаю своего коня по доске, с расчетливым вниманием разглядывая сторону Тимура. Он приличный игрок, не такой искусный, как я, но достаточно, чтобы сделать игру интересной. Артем прислонился к стене, скрестив руки, наблюдая за нашей игрой с легким интересом. Это редкий момент спокойствия, мы втроем в моем доме, разделяем тихий вечер. Пока, по крайней мере, все идет по плану.

— Ты проиграешь, Тимур, — говорю я, и улыбка дергает уголок моего рта, когда я делаю свой ход.

Тимур фыркает, наклоняясь вперед, чтобы изучить доску. — Это мы еще посмотрим, Босс. — Он сдвигает вперед одну из своих пешек, его глаза сужаются от сосредоточенности.

Артем, который молча наблюдал, наконец заговорил: — Кстати, есть новости о Кейсе.

Я отрываюсь от шахматной доски, заинтригованный. — Какие?

— Он сходит с ума, разыскивая Софию, — отвечает Артем с легкой ухмылкой на лице. — Он понятия не имеет, где она, и это сводит его с ума. Он давит на всех своих людей, но они не имеют ни малейшего понятия.

Я хихикаю, откидываясь на спинку стула. Удовлетворение от осознания того, что Кейс движется по спирали, это сладкое, томительное удовольствие. — Хорошо, — говорю я, и мой голос пронизан весельем. — Пусть извивается. Это только начало.

— Он в отчаянии, — продолжает Артем. — Говорят, что он может начать совершать безрассудные поступки, если не найдет ее. Ходят слухи, что он теряет контроль.

Тимур качает головой, глядя на меня. — Безрассудный или нет, Кейс все равно опасен.

— Он не опасен, — возражаю я пренебрежительным тоном. — Он слаб. Отчаявшиеся люди совершают ошибки, и Кейс не исключение. Его падение уже началось.

Тимур передвигает слона, откидываясь на спинку стула с довольной ухмылкой. — Шах.

Я смотрю на доску, вижу его ход, но не позволяю ему отвлекать меня. Я ждал этого момента, когда Кейс Престон наконец начнет терять все. Забрать его дочь было лишь первым шагом. Сломать его - это следующий шаг.

Артем тихонько посмеивается. — Знаешь, мне его почти жалко. Он бегает, как безголовая курица. Почти.

— Мне не жаль, — холодно отвечаю я. — Он заслуживает каждую секунду. Пусть горит.

Мы погружаемся в уютную тишину, фигуры щелкают по доске, пока Тимур обдумывает свой следующий ход. Затем, откуда ни возьмись, голос Тимура меняется, его тон становится более серьезным.

— Но нам нужно поговорить еще кое о чем, — говорит он, глядя на меня. — Дон Фернандо.

Упоминание о боссе итальянской мафии