– Он ко мне приставал, – прозвучало настолько неловко и глупо, что я поспешила уточнить, для тех, кто не в курсе нашей истории: – ударил, но с сексуальным подтекстом. – ох, лучше бы промолчала, наверное. Но в глазах глитча блеснул неподдельный интерес и вдохновленная им, я закончила, выпалив: – А я разозлилась ужасно, и ему нос головой проломила.

Воцарилось молчание. Потом что-то громко звякнуло. Кажется, даже разбилось.

Чисхисусу медленно сел, вытаращившись на меня своими глазищами, как на чудо природы.

– А я тебе говорил… – задумчиво пробормотал пес. – Она на Шедаре крутила хвосты огненным крикунам, и такое творила, что ваш этот Гвэл… так, мелкие бусины.

– Охвостуительно… – только и смог выдавить из себя глитч. – И даже жива до сих пор…

– И тебе умереть не дала, если ты помнишь, – Горыныч лишь фыркнул.

Что-то опять громко грохнуло.

Мне надоело играть в эти игры. Таинственность и недоговорки. Ощущать себя глупым жонглером, которому сунули в руки горячие фактелы и завязали глаза. А теперь азартная публика ждет продолжения шоу, наблюдая за тем, как я выкручусь.

– Рожа ты наглая, – поймала за хвост эту короткогоную тварь и на себя потянула. – Сядь сюда и рассказывай все. Я все равно встать пока не могу, утомилась работать богиней. Кстати, а почему они меня все тут так называют? И как вы попали сюда с Чисх… Сух…Сухих…

– Чисхисусу, – глитч усмехнулся, принимая из чьих-то когтистых лап глубокую глиняную миску с горячей едой. – Называй меня Чихом, хозяевам сложно запомнить низменные прозвища презренных личинок, я все понимаю.

Прозвучало вдруг горько. И хотя он старательно улыбался, но в темном взгляде молодого мужчины блеснула настоящая, острая боль. Только я тут при чем?

И тут же сама себя пристыдила. Я же – дочь королевы, шервам жрать всех принцесса. Или кто там я этой почти-незнакомой-мне женщине. Какая бы дичь тут у них не творилась, я всегда окажусь виновата.

Тупик.

– Почему ты умирал? – я прямо спросила совершенно невежливо в глитча вперившись взглядом. – И что станет с Пчхипхи? Она же осталась.

Вопреки моим ожиданиям он не смутился. И не разозлился. Принял из рук невидимки двузубую вилку, больше похожую на рогатку, совершенно спокойно выудил из миски большой кусок мяса, и невозмутимо ответил, разглядывая его:

– А я умер. Меня больше нет. С личинками это бывает. Мы в принципе не существуем, для нас нет закона. Добро пожаловать в шервову задницу, дорогая принцесса.

И впился зубами в аппетитную мякоть, недвусмысленно давая мне понять, что диалог наш окончен.

– Все личинки управляются с помощью штуки, которую ты так затейливо выковыряла у него из головы, – к счастью, Горыныч был настроен куда более конструктивно. – Серьезные проступки караются смертью. Чисхисусу наказан, он умер. Альтернативы не предусмотрено. Ты им все сломала, хозяйка.

– Меня зовут Нэрис… – зачем-то я вдруг сказала.

Наверное, просто устала от бессмысленной круговерти прозвищ и титулов. Принцесса, богиня, хозяйка…

– И что ты натворил? – я снова спросила у Чисхисусу, с него глаз не сводя.

Он медленно дожевал свое мясо, осторожно поставил миску на колени, поднял на меня темный взгляд и отчетливо произнес изменившимся голосом:

– Я ждал тебя, чтобы убить.

15. Будни простой королевы

Планета Зигейна (b Малиста) двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички (Vulpecula) Главная резиденция королевы.

Крохотные пузырьки на поверхности темной воды притягивали сонный взгляд, завораживали. Клубы горячего пара, тяжелые ароматы курений, от которых кружилась мучительно голова. Мягкий свет, льющийся с потолка, отражался в бурлящей воде целой россыпью звездных бликов.

Тонкие мягкие пальчики осторожно массировали кожу лица королевы. И плечи, и отекшие за день лодыжки, закинутые на надувные подушки, плавающие на поверхности чаши.

Она возлежала в круглом неглубоком бассейне, полном горячей целебной воды и сквозь ресницы рассматривала пламя сотен пахучих свечей. Ничто так не завораживает человека разумного.

Свечи исправно горели, источая тяжелые ароматы. Они стояли, выстроенные строгой шеренгой на круглых искристых камнях, словно отряды наемников ее личной охраны.

Дура.

Зачем она поддалась минутному порыву и оставила младших мужей на Шедаре? Сейчас бы не пара личинок – мелких девиц с унылыми рожами массировали королеву, а искусные и страстные любовники умелыми ласками разгоняли тоску королевы. Вспомнив горячие руки мужчин, Агата лишь застонала от злости.

Девушки вздрогнули, многозначительно переглянувшись и ни звука не проронив, поменялись местами.

Правильно сделала.

Лучше так, чем в глазах этих засранцев замечать скуку или даже брезгливость. Еще пару дней и она бы их всех просто казнила… в очередном приступе бессильной ярости.

Бросив взгляд на собственное тело Агата поморщилась.

Ее совершенно не волновала какая-то там мифическая совесть и справедливость, но… Свою часть договора ее кровная внучка, мать Нэрис, тоже выполнила недобросовестно. Вместо тела молодой и здоровой женщины, существенно укрепленного загадочной симбиотой, она подсунула бабке вот это. Порядком изношенное, изможденное многократными родами, с грудью, обвисшей от многомесячного кормления этих никчемных младенцев и кучей приобретенных болезней. А еще – целым букетом рефлексов и отчаянно сопротивлявшейся личностной памятью.

Так себе приобретение. Жаль, что выбора у нее тогда не было, ее собственное тело словно сходило с ума, дикими приступами фантомной боли истязая сознание. Когда собственный организм становится пыточной камерой, клеткой, тюрьмой, тут не до особых капризов…

– Моя королева… – сзади раздался мужской тихий голос, мягкий, и вкрадчивый.

Премьер Министр. Уроженец древнего Деуса Шакари Гулайн. Не молод, но статен и крепок. Его острый ум и фантастическая гибкость в вопросах морали и этики не раз сослужили Агате хорошую службу. Именно эти качества до сих пор и препятствовали роли любовника. Он всегда умудрялся выскальзывать из цепких лап королевы. Как скользкая сильная рыба.

– Кыш! – щелчок тонких пальцев и обнаженные девушки мигом вынырнули из бассейна. Синхронно и гибко, как болотные велки, они оттолкнулись от бортика и томно виляя крутыми бедрами перед носом министра неспешно удалились.

Тот только вздохнул, почтительно приближаясь к Агате. Войти к купающейся королеве. Из всех приближенных престола Зигейны подобная вольность доступна лишь только мужьям и ему.

– Не хочешь присоединиться? – притворно вздохнув она вежливо улыбнулась министру. Приглашение прозвучало. Интересно, как выкрутится старый хитрец?

– Боюсь, моя королева, что подданные простят подробную вольность лишь только сиятельной и прекрасной своей госпоже. – Он склонил голову, демонстрируя седой ежик макушки и связку ажурных косиц на затылке. – А мне, вашему преданному слуге, в такие