До общего подъема было около двух часов, так что нам с моим новым знакомым никто не мешал. Периодически я ощущал на себе внимательные взгляды дозорных, но никакого постороннего, кроме них не заметил.

Халид похвалил мой арабский, отметив мимоходом, что акцент у меня не сильный, и всё, что я говорю, ему понятно. А раз так, то, наверное, я часто практикуюсь и не первый раз на Ближнем Востоке? На что я ответил вежливо, но достаточно обтекаемо. Мол, доводилось мне и раньше бывать в регионе.

Халид лишь кивнул, бросив на меня быстрый косой взгляд. А я уже мысленно потирал руки. Дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Однако я ошибался.

Халид неожиданно отступил, и снова вернулся к темам более привычным для первого знакомства на Ближнем Востоке.

Поскольку погоду мы обсудили раньше, настала очередь еды. Халид принялся расхваливать их национальную кухню, называл блюда, которые я и мои боевые товарищи должны непременно попробовать.

Я от всей души выматерился, естественно не вслух, продолжая вежливо кивать, и делать уместные комментарии по ходу разговора.

Между тем Халид советовал махши с мясом и рисом, которые должны томиться в бульоне со специями и, непременно, на медленном огне. Лаваш с соусом мухаммара из красного перца и грецких орехов, а ещё вяленные баклажаны «макдус» с чесноком, и тоже красным перцем и грецкими орехами.

На Ближнем Востоке любили красный перец и грецкие орехи. Я еще в прошлых командировках это заметил. Несколько раз наш отряд приглашали на закрытые мероприятия, куда привозили еду из ресторанов. К еде прилагался услужливый персонал, исключительно мужского пола. В работе официанта тут никто не видел чего-то несерьезного или недостойного. Гостеприимство было у арабов в крови. А рестораны практически всегда были семейным бизнесом, где владельцем был глава семьи, а его братья, племянники, сыновья и прочие родственники выполняли разную работу.

Их национальная еда и правда была очень вкусной. В этом я был склонен согласится со словоохотливым коллегой.

Подробно и со смаком описывая всевозможные блюда, Халид отметил, что, конечно, вкуснее, чем готовила его мама не готовит никто. И все же есть в столице пара достойных ресторанов, которые он может рекомендовать дорогим гостям.

Названия ресторанов я слышал впервые. И вряд ли они мне когда-нибудь пригодятся. Но я всё равно кивнул и поблагодарил Халида.

Вежливость приносит пользу всегда и везде, особенно на востоке. Вроде бы это очевидно, тем не менее при подготовке наше внимание особенно обращали на этот факт. Вежливость, неторопливость в разговоре, неизменная любезность и обязательно подчеркнутая уверенность в каждом своем слове и поступке.

Слушая рекомендации Халида, прямо представил как мы с ребятами свободно прогуливаемся по улочкам местной столицы, заходим в ресторан, где приветливый бородатый официант или даже сам хозяин, сочно расписывает каждый пункт меню и отдельно превозносит мастерство своего повара.

«Мда, при этом каждую секунду скользишь взглядом по округе, оценивая обстановку, углы обстрела и варианты атаки. Отличный будет отдых». — с сарказмом подумал я.

Вслух сказал совершенно другое:

— Халид, анта тасифу кулла шай'ин битарикатин лазизатин лидаржатин анни асбахту джаи'ан ал-ан [Халид, ты описываешь всё так вкусно, что я уже проголодался].

Приветливая манера разговора, обращение по имени, юмор, улыбка намекали на мою готовность к более открытому разговору. Я сделал это намеренно, чувствуя момент и то, что сейчас это не будет воспринято как неуместное, и не отпугнет собеседника.

Теперь слово было за Халидом. И на этот раз он оправдал мои ожидания.

Халид резко остановился и повернулся ко мне. Пристально посмотрел мне в глаза, и сказал твердо, словно выносил приговор:

— Анта та'джибни, Влад… [Ты мне нравишься, Влад…]

После такого начала я думал последует предложение, ради которого мы приложили столько усилий. Однако следующие слова Халида застали меня врасплох, даже не пришлось изображать удивление.

Если кратко, то Халид заявил, что он и его люди накопали достаточно на наш отряд, чтобы обеспечить нам трибунал или чего похуже. Они оказывается уже давно наблюдают за нами и, в курсе наших незаконных дел, чтобы крепко взять нас за яйца.

Признаюсь, тут я реально разозлился. Какая-то сволочь мутит тут свои дела, гибнут наши ребята, технику уводят в закат, и он мне ещё и угрожает. Хотел бы я посмотреть ему в лицо в тот момент, когда эта сука узнаёт, что его развели и всё было чётко спланировано нами. Но он не узнает. Да и по х*й. Главное — дело.

При всех сценариях развития ситуации этому Халиду, да и его людям, жить осталось не долго. Вопрос только в том, как быстро мы сможем раскрутить этот клубок говна, чтобы добраться до каждой суки, кто сливал инфу по движению боевых групп, кто участвовал в атаке на бойцов, кто прикрывал их деятельность сверху и получал за это долю.

Хотя мы и добивались контакта с этими людьми, покажи мы свою слабость, нас бы не поняли. Поэтому я многословно, по-восточному послал Халида… коз пасти, сказав, что у нас есть люди наверху и его тупые угрозы тут не прокатят. А он заинтересовался ещё больше. Как же, раз есть крыша, то впереди у них замаячил шанс расширить свой прибыльный «бизнес».

С наскока не получилось, и араб решил пойти на сделку. Его интересовала информация по передвижению войск и боевых групп после передислокации на другую базу.

Контакт состоялся. Первый пункт нашего плана выполнен.

Глава 6

Влад

Несколькими часами позже

Стоим на военной базе на солнцепеке, ждём. Колонна машин готовится к отправке на другую базу, и я чувствую напряжение в предвкушении дороги.

Раскалённый шар в небе жарит так, что ощущаешь себя курицей гриль. Охота уйти в тень, но попробуй здесь её найти. Деревьев нет, а все здания расположены в стороне от площадки, куда подъезжают машины.

Я бы сейчас куфию надел и закрыл лицо, но ведь не положено. Перегруппировка войск — организованное мероприятие и всё должно быть чётко по уставу. Даже местные одеты в форменные фуражки, хотя платки были бы сейчас полезнее.

Воздух настолько горячий, что стоит сделать глубокий вдох и создается впечатление, что сидишь в бане. А витающая песочная пыль от движения спецтехники и запах горючего десятков работающих двигателей делает каждый вдох похожим на пытку. Пыль проникает в каждую щель, забивает нос и заставляет глаза слезиться. Теперь она занимает почетное второе место в моём личном списке «приятностей», сразу после солнца, конечно.

Разговаривать на такой жаре и