— В каждой семье есть кто-то, кто ушел. Раньше здесь было многолюднее, — сказал Андриэль, — сейчас же в полях работают даже дети, потому что больше некому.

— В Анталии это частое явление среди бедняков, они привыкают к труду с раннего детства. Работают в поле, подмастерьями, обучаются ремеслу, чтобы не голодать.

— В Остовии стараются этого избегать, — пожал плечами Андриэль, — хотя, если я отведу тебя в наши трущобы, то ты вряд ли обрадуешься.

— Я удивлен, что ты знаешь такое слово, — усмехнулся Джеймс.

— Сколько раз я уже успел тебя удивить? Ты повторяешься.

Джеймс ничего не ответил, потому что улица вдруг резко расширилась, и они оказались на залитой лучами солнца площади. Причем после относительной темноты улицы здесь было настолько ярко, что Джеймсу показалось, что он ослеп, а еще, вполне возможно, что и оглох, поскольку гул голосов обрушился на него не сразу.

— И внимательно следи за деньгами, — кивнул Андриэль на мешочек из кожи на поясе Джеймса, — здесь, может, и не трущобы, но стащить пару монет тут тоже всегда рады.

— И меня не защитит графское имя? — Кивнул на вышитый на рубахе Андриэля в области груди герб семьи Вайт.

— Скорее, наоборот, — рассмеялся Андриэль, а затем, схватив Джеймса за руку, потащил вдоль площади.

Причем делал он это так стремительно, что Джеймс не успевал разглядеть толком ни диковинных синих фруктов, размером с орех, ни удивительных засушенных белых цветов, ни кусков сочного мяса. Он только крутил головой по сторонам, стараясь увидеть и запомнить хоть что-то.

— Ты мне хоть что-то посмотреть дашь? — возмутился Джеймс, стараясь немного замедлить Андриэля, тем более до него только что добрался запах свежего хлеба. А если учитывать тот факт, что с утра Андриэль точно так же не дал ему нормально поесть, то рот сам по себе начал наполняться слюной.

— Потом посмотришь, — отмахнулся Андриэль, — сперва трактир, а потом остальное.

— Так я и знал, что ты вырвался из замка старшего брата, чтобы хорошенько напиться.

— И я уверен, что с компанией я не прогадал. — Андриэль на секунду обернулся и улыбнулся.

Джеймс даже опешил, позволяя тащить себя и дальше, напрочь забыв о пустом желудке и манящем запахе хлеба. Такую улыбку Андриэля он видел впервые: открытую, настоящую, полную теплоты. Показалось, что даже черты лица того стали мягче, а цвет глаз от практически черного стал светло-коричневым. И это было удивительно, но вместе с тем Джеймс остро почувствовал, что ему хочется, чтобы эта улыбка повторилась.

— Только с элем не переусердствуй, — сказал Андриэль и толкнул дверь в таверну.

С виду Джеймс никогда не назвал бы это место так гордо «трактир», он даже не мог подобрать подходящего определения маленькому, неприметному домику из темного камня, с покосившейся и почерневшей от времени дверью. Скорее всего, он бы просто прошел мимо такого места, да еще и испытал бы некую брезгливость и отвращение, но Андриэль так уверенно вел его внутрь, что мысль сопротивляться даже не пришла Джеймсу в голову.

— А тут точно можно что-то пить? — пробурчал Джеймс.

Андриэль лишь усмехнулся и втянул его внутрь. Как только дверь за ними закрылась, Джеймс уже был готов забрать слова обратно. Внутри было очень даже уютно, в камине потрескивал огонь, пахло вяленым мясом, выпечкой и какими-то травами. Джеймс слышал, что в некоторых тавернах жгут различные цветы со стойким запахом. Он насчитал внутри десять добротных столиков, из которых заняты всего два. Всего в таверне находилось шестеро мужчин, скорее всего оказавшихся здесь проездом. Доспехи были низкого качества, сапоги из грубой, дешевой кожи, помимо оружия на виду, Джеймс приметил у каждого из них нож за поясом. Не кинжал, именно нож. Скорее всего, разбойники, причем не самые успешные в своем ремесле. На их фоне Андриэль и Джеймс в белых рубахах, начищенных сапогах из дорогой оленьей кожи и бархатных штанах смотрелись не просто хорошо, а чересчур хорошо. Джеймс даже почувствовал себя неуютно, а задержавшийся на груди Андриэля взгляд одного из мужчин и вовсе не обещал ничего хорошего. Определенно, в Андриэле признали графа, хотя разве тот пытался это скрыть?

— Нам точно стоит тут оставаться? — уточнил Джеймс.

Он сказал это шепотом почти на ухо Андриэлю, но ему показалось, что их услышали все, кто находился в таверне. Во всяком случае внимания к ним меньше не стало, а только, наоборот, прибавилось.

— Ты что, боишься шайки грабителей? — усмехнулся Андриэль и изогнул бровь. — Не переживай. Я сумею тебя защитить.

Джеймс аж дар речи потерял от возмущения, а вот в глазах Андриэля плясало озорство. Сейчас он не был похож ни на забитого парня из замка, ни на острого на язык, наглого и самовлюбленного мага. Он походил на мальчишку, которому хотелось творить шалости. Мальчишку, у которого не было детства. Который не воровал в соседском дворе перезревшие яблоки, опасаясь зубов сторожевого пса. У которого не было друзей. Джеймс понял, что этот парнишка, раздражающий поначалу до зубного скрежета и желания съездить ему по лицу, постоянно удивляет его. Бесит, заставляет терять контроль и вызывает сочувствие, желание защитить ото всех напастей и проблем. И Джеймс уже не знал, чего в нем больше.

— Посмотрим, кто кого будет защищать, — ответил он и сделал шаг к самому центральному столу.

Но вопреки его ожиданиям Андриэль перехватил его за руку и утащил к самому дальнему — почти в самом углу таверны. Стол был слабо освещен, и наблюдать за ними теперь стало трудно, зато Джеймс прекрасно видел всю таверну. Пожалуй, для наблюдения это была самая удобная позиция. Пока Джеймс размышлял о причинах такого выбора места, к ним подошла молодая эльфийка, чтобы спросить, чего им нужно. Андриэль попросил свежего хлеба, мяса и две кружки самого лучшего эля.

— Не только эльфийки хороши, но и их эль тоже. Тебе понравится.

— Первое или второе? — поинтересовался Джеймс.

— Это по твоему желанию, — рассмеялся Андриэль и откинулся на спинку стула.

Джеймс бросил еще несколько мимолетных взглядов на обстановку. Уютно, но все-таки просто и дешево. Чисто, аккуратно, да и эль, принесенный им, явно подали в намытых до блеска кружках. Отменное мясо, мягкий, еще теплый хлеб. Но все-таки Рикас не вязался с этим местом. Утонченный, высокомерный аристократ, что ест хлеб и холодное мясо, как простолюдин? Это никак не хотело укладываться в голове Джеймса.

— Не верю, что Рикасу может быть по душе это место, — озвучил он свои мысли вслух.

— Думаешь, любое место, где еду ему не подают на золотом блюде, сразу неугодно?

— Я бы добавил: украшенном