восстанут — это будет кровавая бойня. Сколько среди нас тех, кто по-настоящему силен? Пара десятков? А сколько таких, как Ирвинг, кто пойдет против нас? Тех, кого устраивает система? Магов много, Андри, но их силы не безграничны. Наши предки хотели мира. И пока я не знаю, как его добиться.

— Ты мог бы стать королем и все изменить. Я знаю, что ты можешь.

— Маг на троне, благоволящий магам? Ты думаешь, корона развяжет мне руки? Андри, ты еще молод и далеко не все понимаешь. Я хотел бы, чтобы все было так же просто, как в твоей голове, но это не так. Поэтому не давай никому повода попытаться усомниться в том, что я контролирую твою силу. Не дай им повода прийти за тобой, ведь тогда кровавой бойни нам не избежать, — произнес Рикас, а следом отпустил брата, — и не забудь завести Джеймса в «Трактир у Энджи» — ему сорвет голову от эля, что там подают. Даже я пару раз еле унес ноги в трезвом уме, — усмехнулся Рикас, — и позови сюда Дрейка — нам придется потрудиться, чтобы вернуть комнате прежний вид.

Андриэль лишь растерянно смотрел на Рикаса, повернувшегося к нему спиной и внимательно изучающего ущерб, нанесенный его покоям. Никогда прежде он не задумывался, что сам Рикас перенес в стенах школы. А за ее пределами? Сколько всего свалилось на него после смерти родителей. И сколько всего он прятал внутри себя за непроницаемой маской равнодушия. Андриэль хотел сказать что-то, но слова не шли на ум. Поэтому он просто кивнул, хотя брат и не мог этого видеть, и вышел за дверь.

* * *

Как только Андриэль вышел — Рикас устало опустился на стул. Вспышка магии Андриэля его напугала. Казалось, что на восстановление еще нужно время, Рикас знал, что не так уж и много, но оно, во всяком случае, у него было. Теперь же он начал сомневаться, что магия Андри вообще существует по привычным законам. Хотя Эйдан предупреждал об этом.

— Ты и сам знаешь, что контроль разума встречается слишком редко. Скажи, кто еще из ныне живущих магов на такое способен?

— Эдгар способен влиять на настроение и эмоции. Шерил может читать чужие мысли, — назвал Рикас имена своих соседей по комнате.

— Но влезть в чужую голову и заставить думать иначе или делать то, что хочется им, они не могут. Рикас, сегодня ты покинешь школу. Ты станешь главой рода Вайтов. Ты должен защищать брата даже от него самого. Мы не знаем, на что он может быть способен.

— Он никому и никогда не причинит вреда намеренно. Это же Андри.

— Но случайностей никто не отменял, — покачал головой Эйдан.

— Это не повод запирать его в клетке, — отчеканил Рикас, — ты прав — я глава рода Вайтов и я сам решу, что делать и как поступать. И я не позволю ни тебе, ни кому-то еще забрать у Андри его дар. Без магии мы всего лишь пустые сосуды.

— Это не так. Он будет жить, — возразил Эйдан.

— Это не жизнь, — ответил Рикас, а на его пальцах непроизвольно вспыхнул огонь.

Эйдан лишь покачал головой, но спорить не стал.

Сколько лет ему твердили, что Андриэль опасен, что его магию нужно уничтожить. Рикас был уверен, что отцу говорили то же самое, причем, скорее всего, о Рикасе тоже. Любой сильный маг пугал. Любой, чьи способности оценивались выше среднего, становился угрозой. Но отец учил Рикаса, что забота о семье и народе — это главный долг. Причем под народом подразумевались маги, а не жители Остовии. Откуда бы родом ни был маг, если Рикас может ему помочь, то он обязан это сделать. Поэтому меньше всего Рикасу хотелось выходить на битву против своих. Должен быть другой способ все изменить. Стать до конца свободными. И Рикасу казалось, что он близок к тому, чтобы его найти. А может, он уже его нашел. Может, именно Андриэль помог его найти.

— Он опасен, и ты сам прекрасно это знаешь. Я не хочу, чтобы ты рисковал собой ради Андриэля.

— Недавно ты утверждала, что я гублю его потенциал. Твои слова меняются в зависимости от твоего настроения или выгоды, Мэдисон? — с пренебрежением произнес Рикас.

— Я пытаюсь найти с ним общий язык. Хочу понять его, но я по-прежнему боюсь его.

— Или того, что он может увидеть в твоей голове? Может, ты что-то скрываешь от меня?

— Ты сам знаешь, что мне нечего от тебя скрывать, но порой я думаю, что отец был прав. Мне просто страшно жить рядом с ним. Я пытаюсь, но не могу, Рикас, не могу.

— Ты дорога мне, Мэдисон, но не заставляй решать, кто из вас мне дороже.

— Мне есть место в твоей постели, но не в твоем сердце, — холодно сказала она, — там есть место только для Андри. Так ты пустишь меня на поле боя? — вернулась она к тому, с чего начала разговор.

— Я уже сказал, что нет. И не начинай снова про дочь Эйдана. Ты все время пытаешься доказать, что достойна носить его имя, но ты целитель. Вот и лечи тех, кому это надо. Битва — не твое дело.

— Но я обладаю…

— Твои навыки слишком слабы, и на этом мы закончим разговор.

— Но нам придется вернуться к нему снова. И знаешь, если ты так не хочешь лишать брата магии, то и не сдерживай ее. Иначе, когда она вырвется, убьет всех нас.

Мэдисон всегда была полна противоречий. Андриэля она любила, его же она и боялась. Она то просила дать ему свободу, то уничтожить его. В конце концов, она бы все равно не выдержала дольше в этом замке. Скорее всего, то, что она сама не могла понять, как относится к Андри, мучало ее. Рикас хотел ей помочь, но не мог. Он не мог никого заставить смотреть на Андриэля своими глазами, даже Мэдисон. А уж предать брата и изменить собственное отношение к нему…

Там есть место только для Андри.

Рикас усмехнулся и нащупал на столике открытую бутылку вина, сделал глоток прямо из горла. Мэдисон была не права — ее он тоже любил, просто не совсем так, как ей хотелось. Они были дружны с детства, выросли вместе, она помогала ему учиться сдерживать магию. Никто, кроме нее, никогда не видел, как плавилась кожа или обгорали волосы на теле Рикаса, когда он не мог удержать силу внутри. Она готовила целебные мази, смазывала его ожоги, поила настойками, снимающими боль. С