ветерком и громким шелестом деревьев. Маленькие фонари, питающиеся солнечным светом, горят оранжевыми огоньками, освещая тропинку. Делаю шаг и останавливаюсь, увидев Хлою, выходящую из домика. На ней белое платье на тонких бретелях и босоножки на маленьком каблуке, шнурки которых обвивают ее стройные голени. Распущенные волосы спадают локонами назад, переливаясь в свете фонариков.

– Привет, – произношу с улыбкой я.

– Привет, – улыбается она в ответ.

– Надо же, я думал, ты опять сделаешь вид, что не заметила меня.

Хлоя усмехается и идет навстречу ко мне.

– Я была занята, прости. Подготовка к свадьбе идет полным ходом.

Облизываю губы и сдерживаюсь, чтобы не устроить допрос. Кладу руки в карманы и вместе с Хлоей направляюсь к мотоциклу.

– Даже не начнешь снова расспрашивать о том, почему я выхожу за него?

Отрицательно мотаю головой.

– Я сказал тебе, что готов выслушать. А ты сказала, что сейчас не время об этом говорить. Мне не нужно повторять дважды. Я не тупой, – улыбаюсь я.

Хлоя издает смешок и отворачивается от меня, внимательно смотря на дорогу перед собой. Я следую ее примеру, и мы молча продолжаем идти по тропинке.

Дорога до выхода из отеля занимает у нас несколько минут. Я подхожу к мотоциклу и поворачиваюсь к Хлое, чтобы вручить ей свой шлем.

Она вскидывает бровь и издает нервный смешок:

– Мотоцикл? Ты серьезно?

– У тебя какая-то странная реакция. Будто я тебе предложил на единороге долететь до ресторана.

Она медлит.

– Что не так с мотоциклами, Хлоя?

– Я не знаю. Мне кажется, что они опасны.

– Чем?

– Скоростью… Просто я не любитель адреналина и быстрой езды.

– Я не буду сильно разгоняться.

– Давай я лучше вызову такси.

Шумно выдыхаю.

– То есть с таксистом тебе будет спокойнее, чем со мной?

Кивает.

– Ладно. Вызывай такси, – сдаюсь я.

Хлоя набирает номер.

– Черт, – ругается она, издав отчаянный стон. – Время ожидания автомобиля – более получаса.

Прикусываю губу, сдерживая улыбку.

– Я буду осторожен. Очень осторожен. Чтобы ты знала, моя сестра всегда ругается, что я вожу, как улитка. И мы вечно куда-то опаздываем.

Она пристально смотрит на меня глазами темного шоколада, а затем берет из моих рук шлем.

– А как же ты?

– А что я?

– Как ты поедешь без шлема?

– Как-нибудь переживу десятиминутную поездку, – ухмыляюсь я.

Она закатывает глаза.

– Но по правилам дорожного движения нельзя ездить на мотоцикле без шлема.

– Откуда такие познания?

Она поджимает губы.

– Я так думаю.

Я смеюсь.

– Садись уже.

Хлоя послушно надевает шлем и перекидывает ногу через сиденье.

– А за что мне держаться?

– За меня, – просто отвечаю я.

– За тебя? – визжит она.

Я снова смеюсь.

– Мотоцикл мой не угодил скоростью, это я понимаю. Но со мной-то что не так?

– Ты… я пока не придумала.

Фыркаю.

– Обхвати меня руками, – прошу я, и она неуверенно кладет руки мне на торс. – Смелее, Хлоя. Мышцы моего пресса не кусаются.

Хлоя щиплет меня за сосок, и от удивления я вскрикиваю.

– Эй!

– Это чтобы ты не ерничал! – кричит она, но ее крик теряется в реве моего мотора, когда я убираю подножку и стартую с места.

Хлоя

Я выжила.

Где ваши поздравления?

Десять минут на мотоцикле пролетели незаметно. Господи, да мне даже понравилось. Но Эштону никогда в этом не признаюсь. Будет потом ходить улыбаться, как кретин.

Но нужно отдать ему должное, он и в самом деле водит очень осторожно. Без резких маневров на крутых поворотах, без обгона и разгона до сумасшествия.

– Не так уж и страшно, правда? – вскидывает бровь Эштон, когда я снимаю с головы шлем.

Раздумываю, что именно сказать, чтобы не признаваться в том, что мне понравилось, и, оставляя его вопрос без ответа, задаю встречный:

– Поможешь мне слезть?

Он улыбается и подает мне руку. Осторожно опираясь на нее, я слезаю с мотоцикла и вешаю его шлем. Поправляю волосы, примятые шлемом, и вижу пристальный взгляд голубых глаз Эштона на себе.

– Что? – наклоняю голову.

– Тебе ведь понравилось, да?

– Не понимаю, о чем ты, – кидаю я и разворачиваюсь к ресторану.

Эштон фыркает.

– Нам не в ту сторону.

Останавливаюсь и, сдерживая смех, разворачиваюсь обратно.

На пухлых губах Эштона красуется широкая улыбка, и мне хочется его треснуть.

– Веди уже, – шиплю я.

Эштон смеется, но послушно показывает мне дорогу к месту, где вот-вот начнется праздничный ужин.

Греки – очень дружелюбный народ, который собирается большими компаниями по поводу и без. Вот как сейчас. Сегодня просто пятница, и они вдруг решили это отпраздновать.

Приглушенные звуки музыки доносятся из большого белого особняка, в котором расположился ресторан. Его окна украшены яркими цветочными горшками. А на расписанных ставнях красуются необычные узоры, чередующиеся с лимонами и оливками. Тусклый свет фонарей возле главного входа озаряет мои блестящие босоножки, которые тут же начинают ярко сверкать маленькими звездочками в темноте.

Эштон пропускает меня вперед, и я поднимаюсь по широкой деревянной лестнице к открытым дверям. Большое помещение, стены которого выкрашены в белый цвет и тоже расписаны узорами, переполнено людьми. Все они одеты в белую одежду и сидят за длинными деревянными столами, в изобилии уставленными разными греческими блюдами.

Фарфоровые тарелки с оливками блестят в свете ярких потолочных люстр, освещающих пространство. Люди громко смеются, что-то обсуждая, и это вызывает у меня улыбку. У меня никогда не было большой семьи, и я никогда не бывала на подобного рода застольях. Поэтому все это кажется мне удивительным.

– Эштон, дорогой, как я рад, что ты смог прийти!

Мужчина невысокого роста с залысиной на голове подходит к нам и крепко обнимает Эштона.

– Как твои мышцы после утреннего вейка? Жить будешь?

Здоровяк рядом со мной усмехается.

– Омир, обижаете. Я был готов еще на пару сотен подобных тренировок.

– Тогда нужно будет обязательно повторить! А что за прекрасная дама с тобой? – обращается он ко мне.

– Хлоя, – представляюсь я.

Он берет мою руку и подносит к губам.

– Омир. Очень приятно познакомиться, Хлоя, – улыбается мне, а затем поворачивается к Эштону: – Рад, что ты прислушался к моим словам и пришел не один.

Эштон отводит взгляд, я лишь вскидываю бровь.

– Садитесь за стол. Это ресторан семьи моей жены, и, как только она освободится, я обязательно представлю вас друг другу!

– Спасибо, Омир, – произносит Эштон и отодвигает для меня стул.

Я улыбаюсь и киваю в знак благодарности Омиру, а затем сажусь за стол. Эштон располагается справа от меня, и я тут же пронзаю его удивленным взглядом.

– Прислушался к его словам?

– Он сказал мне взять с собой свою девушку, потому что видел нас вместе в бухте.

– А, это тогда, когда ты нарушил мой покой?

– Это тогда, когда ты встретила меня без лифа.

Краснею и бью его кулаком в плечо, а он начинает хохотать.

– Все нормально, я почти не смотрел, – сквозь смех произносит он, пока я громко цокаю.

– Иногда я не понимаю, почему мы дружим.

– Дружим? – вскидывает бровь Эштон.

– Ну а как еще назвать наше общение? Что мы, по-твоему, делаем?

Эштон сводит брови к переносице.

– Пожалуй, ты мой попутчик в этом отпуске.

– Почему это я твой попутчик? Может, ты мой?

– Я твой? – ухмыляется здоровяк.

– Мой попутчик. – Я закатываю глаза. – Господи, Эштон. Иногда мне хочется тебя убить.

– Странно, что только иногда. Значит, наша дружба еще не так крепка.

Улыбаюсь.

– То есть ты делаешь это специально?

– Что именно?

– Бесишь меня.

– Залог хорошей дружбы.

Фыркаю.

– И много у тебя друзей?

Эштон отрицательно мотает головой.

– Не у всех такое прекрасное чувство юмора, как у меня, так что очевидно, что нет.

– Твоя скромность не знает границ, – прыскаю со смеху я.

– Но ведь у меня смешные шутки.

– Да? – Я свожу брови к переносице. – Не замечала.

Эштон закатывает глаза.

– При любом