Диана неотрывно смотрела на Кая, который медленно вышел в самый центр круга. Он наблюдал за Демедием, который зачем-то нелепо переминался с ноги на ногу, напоминая кузнечика.

Кая едва не пробрало от смеха, что этот сопляк считает, будто может с ним тягаться. Тонкий, угловатый юноша с золотыми кудрями, в чистенькой тунике. Его белые руки были слишком нежными для грубой стали и, казалось, с трудом удерживали меч. Кай представил, как смеялся Люций, обучая этого полудурка. И как только Диана могла подумать, что Демедий способен что-то ему сделать?

«Бой будет коротким», – решил он.

Нужно было закончить до того, как римский мальчишка выронит меч.

– Да начнется бой!

Гладиатор понял, каким будет удар, стоило Демедию шевельнуть рукой. Он легко отбил его и понял, что должен сдерживаться – Аврелий пошатнулся. Кажется, его подготовка была еще хуже, чем думал Кай.

Он позволил Демедию ударить его по ноге, а потом увернулся от двух ударов. Он скорее не дрался, а танцевал, избегая ударов и почти не нападая, потому что соперник из римлянина был никакой. Понять это мог только Гнурр, который видел все уловки товарища, а господа веселились. Даже охранники, казалось, верили в его обман.

– Демедий! – выкрикнули Эни и Маркус, когда меч Аврелия слегка ткнул гладиатора в ребра.

Воодушевившись маленьким успехом, Демедий перешел в более яростное наступление, и Каю пришлось приложить больше усилий, чтобы не сорваться и не ударить по-настоящему. Он позволил оттеснить себя к самой границе, очерченной на песке, а после нанес легкий удар, метя прямо в меч Демедия.

Юноша зачем-то увел руку в сторону, открывшись, а Кай не успел остановиться и ткнул его тупым концом меча в живот.

Демедий вскрикнул от боли и шлепнулся на песок под хохот Маркуса. Он уставился на Энеиду, которая с трудом сдерживала улыбку, и едва не взвыл от унижения.

Он вскочил на ноги и кинулся на Кая, который позволил ему нанести несколько ударов, даже не пытаясь защититься. Он вяло взмахивал мечом, подставляя его точно под лезвие Демедия.

Тот сыпал ругательствами, обрадовавшись своему успеху, и снова теснил гладиатора. А потом он вдруг бросил меч на песок и выхватил небольшой кинжал из ножен на поясе.

Сталь блеснула на солнце, а потом боль обожгла грудь Кая. Он заметил движение Демедия и успел слегка отклониться, поэтому лезвие лишь вспороло кожу, но кровь сразу же проступила на серой тунике.

Диана зажала рот, чтобы не закричать, что Демедий – осёл. И то только потому, что Маркус объявил бой законченным, а Кая побежденным.

– Лев из Мизен победил! Поприветствуйте нового чемпиона!

Диана смотрела, как Энеида, еще вчера требовавшая, чтобы она уступила ей Кая, сейчас радуется победе Демедия. Все сделали вид, что подонок Аврелий не сделал ничего плохого. Будто он не поступил бесчестно.

Он принимал поздравления, а Кай отошел в сторону и о чем-то тихо говорил с Гнурром. Заметив взгляд Дианы, он подмигнул ей.

Это немного ее успокоило, но она все равно хотела уйти. Нужно было обработать рану, а еще не хотелось, чтобы кому-то из веселившейся в стороне троицы пришла в голову новая «гениальная» идея.

– Прошу меня простить, – обратилась к гостям Диана. – Мне стало плохо от вида крови, я, пожалуй, пойду к себе. Надеюсь, вы не против, если я передам вас в гостеприимные руки моей сестры?

– Диана, тебя проводить в покои? – тут же предложил Маркус.

– Благодарю, меня проводит служанка. А вам стоит отметить славную победу Демедия!

– Диана права, мы должны немедленно наполнить наши кубки вином, – поддержала Эни.

Сестры обменялись взглядами. Диана без слов просила Эни не совершать глупостей, а та молча просила сестру поскорее удалиться.

Диана отправила Невию к Агриппу за мазью для ран, развернулась и пошла на виллу, зная, что Кай следует за ней. Последним, что она увидела, были хохочущие Демедий и Маркус, которые подхватили Эни под руки и вели в зал. Оставалось надеяться, что они будут вести себя прилично.

– Хотя какая мне разница, – пробурчала Диана себе под нос. – Пусть хоть оргию устроят.

– Госпожа, вы что-то сказали?

– Нет, Кай, тебе послышалось, – соврала Диана. – И я же просила тебя не называть меня госпожой, когда мы одни, – с укором напомнила она, когда дверь в ее покои закрылась. – Еще раз прости за это дурацкое выступление, я не знала, как остановить этого осла Демедия… кто мог подумать, что ему достанет ума пырнуть тебя кинжалом?

Она с ужасом смотрела на бурое пятно на груди гладиатора.

– Госпожа, это мелочь, не стоит так волноваться, – успокоил ее Кай.

– Рану нужно промыть, – голосом, не терпящим возражений, сказала Диана. – Приспусти тунику.

Кай замер в немом изумлении от ее просьбы. Диана этого не видела – она суетилась в другом конце комнаты: искала кувшин с водой, глубокую тарелку и чистое полотенце, пытаясь как-то усмирить свою злость на сестру и гостей. Она так и знала, что добром это не кончится.

Обернувшись, она едва не выронила кувшин – Кай стоял совсем близко к ней, а она даже не услышала, как он подошел.

– Снова не выполнил мою просьбу, – пошутила она, стараясь не думать о том, как странно дрогнул ее голос.

Кай смотрел, как тонкие руки его госпожи тянутся к его плечу. Он заметил, что пальцы ее чуть заметно дрожат и справиться с булавкой получилось не с первого раза. И она снова не решалась посмотреть ему в глаза. А еще она впервые прикоснулась к нему.

До него вдруг дошло, что госпожа смущена его близостью.

– Позвольте, я сам, – сказал он в тот миг, когда Диана расстегнула его тунику и ткань соскользнула с плеч, обнажая грудь.

– Из-за меня и моей бестолковой сестры тебя ранили, – виновато сказала Диана, вымачивая полотенце в воде. – Позволь мне позаботиться о тебе и загладить свою вину.

Она осторожно промокнула порез, вытирая кровь, а Кай силился переварить ее слова. Он никак не мог поверить, что она чувствует себя виноватой. Что она, благородная римлянка, промывает его рану.

– Больно?

Диана посмотрела на него, а Кай замер, охваченный странным чувством. Он уже и не помнил, когда кто-то так искренне о нем беспокоился. Тем более из-за такой ерунды.

– Это всего лишь царапина, – мягко улыбнулся он. – Бывало хуже.

В доказательство он указал пальцем на живот, где белела тонкая полоса. Тогда ему едва не выпустили кишки, хотя шрам и казался совсем безобидным. С самого детства на нем