Вместо этого Диана подошла к сестре и легко погладила ее по плечу.

– Эни, Талия права, ее вещи тебя не красят, но… Если хочешь, я попрошу Невию дать тебе ту голубую тунику, которая тебе понравилась, – скрепя сердце предложила Диана. – И сделать прическу – у нее это хорошо получается.

– А ты дашь мне свой красивый платок? – тут же стала торговаться Эни.

Диана в который раз поразилась наглости и ненасытности Энеиды.

– Нет, его унесло ветром на играх, ты забыла?

Только сказав это, она сообразила, что Эни может вспомнить, как Кай поднял ее платок, но сестра была слишком эгоистична, чтобы заметить хоть что-то, что не имело к ней отношения. Из того дня она запомнила только сами игры и взгляд Кая, которым, как она решила, он одарил именно ее.

– Забыла. Ну и ладно, без него тоже будет хорошо, – решила Энеида. – Невия, пойдем.

Девушки вышли из залы в сопровождении Гнурра, а Диана встретилась взглядами с Каем. Его лицо, по обыкновению, не выражало никаких эмоций, а ей стало интересно, куда он дел ее платок.

Выбросил? А может, сохранил?

– Диана, благодарю, – прервала ее размышления Талия. – Ты очень добра к моей дочери. Прошу тебя, проследи за тем, как она будет вести себя перед Цезарием.

– Талия, Энеиде уже восемнадцать, у нее своя голова на плечах, – заметила Диана, которой совершенно не хотелось быть нянькой. – А если так ей не доверяешь, присмотри за ней сама.

– Я обещала навестить Лукрецию, – вздохнула Талия. – Она ждет меня к обеду.

Диану не порадовала новость о том, что ни Талии, ни Тиберия не будет дома, когда приедет Маркус – это означало, что именно ей придется обуздывать Эни, чтобы та не позорила семью. И в то же время она понимала, что визит Маркуса получился достаточно спонтанным, а отменить свою встречу Талия не может.

– Я с ней нянчиться не буду, – заявила Диана. – Даже не проси.

Талия прищурилась, напомнив своим видом кобру, замершую перед броском. Она сделала шаг к падчерице, а потом тихо сказала:

– Диана, дорогая, проследи за Энеидой, а я в ответ закрою глаза на то, что ты даришь рабыням неприлично дорогие подарки.

Диана тут же поняла, о чем говорит мачеха. Неделю назад она подарила Невии красивую подвеску из серебра. Она отнюдь не была дорогой, но, очевидно, Талии было жаль даже сестерция [18], если он потрачен на служанку. Зная, какое влияние мачеха имеет на отца, Диана не хотела бы доводить эту историю до его ушей – он запросто мог занять сторону Талии и запретить Невии носить украшение, которое ей так полюбилось, чтобы не раздражать склочную жену.

– Хорошо, Талия, я выполню твою просьбу.

– Вот и хорошо. Не забывай, мы одна семья, – улыбнулась Талия, еще сильнее напомнив Диане змею. – Пойду проверю, как там Энеида, а ты попроси слуг поторопиться с обедом, не хочу, чтобы Маркус увидел пустые столы.

Она ушла, звеня браслетами, оставив Диану в крайне скверном настроении. Она снова стала думать о том, что будет, когда отец уедет в Рим и некому будет укротить Талию.

Диана прошла по двору и посмотрела в сад, молясь как можно скорее покинуть виллу. После появления Талии это место уже давно перестало быть ее домом. Уж лучше жить с тетушкой Александрой, маминой сестрой, которая перебралась из Афин в Помпеи и вышла замуж за зажиточного римлянина. Не такого богатого, как Тиберий, но достаточно обеспеченного, чтобы взять к себе на постой любимую племянницу.

Александра часто навещала Юлиану и даже после ее смерти приезжала, чтобы повидать Диану, но, когда Тиберий женился на Талии, больше ни разу не переступала порог виллы. Только писала Диане полные любви письма и приглашала в гости.

«Двери нашего с Ремусом дома всегда открыты тебе, милая Диана», – приписывала она в конце каждого письма, словно чувствовала, что племяннице невыносимо общество мачехи и сводной сестры.

Диана снова посмотрела на тонкий шрам на руке и вспомнила разговор с отцом. Пока он не выяснит, кто организовал нападение, не позволит ей уехать. Эта мысль горечью разлилась внутри, окончательно испортив настроение.

– Моя госпожа, – к ней подошел Алис, – гости прибыли.

– Гости? – удивленно переспросила Диана.

Она пошла к дверям, чтобы посмотреть, кого привез с собой Маркус.

– Маркус, Демедий! – воскликнула она с напускной радостью. – Неожиданное, но такое приятное пополнение нашей небольшой компании.

За спиной послышались шаги – это Талия и Энеида спешили встречать гостей. Диане даже не нужно было оборачиваться, чтобы представить себе взгляд Талии, ей было достаточно того, как приторно звучал ее голос. Сладкий, словно мед, – именно так она общалась с теми, кто ей не нравился, пытаясь за речами скрыть истинное отношение.

– Какая честь для нашего дома принимать таких гостей! – проворковала она, улыбаясь юношам.

– Я встретил в городе Демедия и пригласил его. Подумал, что вместе будет веселее, – сказал Маркус, проходя в зал. – Талия, вы ослепительны, как солнце.

Комплимент слегка умаслил женщину, а когда Цезарий-младший вытащил два мешочка с украшениями и протянул один Диане, а второй Энеиде, она оттаяла, простив его за незваного Аврелия. Талия отметила, что, хоть Маркус и подарил обеим девушкам серьги, те, что он вручил Энеиде, выглядели дороже, чем пара, доставшаяся Диане.

– Спасибо! – взвизгнула Эни, рассматривая крупные золотые украшения, усыпанные изумрудами. – Могу я надеть их прямо сейчас?

– Конечно, мне было бы очень приятно, – обольстительно улыбнулся Маркус, зацепившись взглядом за тонкую длинную шею, на которой остались следы плохо смытых белил.

– Благодарю за подарок. – Диана рассматривала красивые и нежные сережки с маленькими жемчужинками.

– Подумал, что подойдут к украшениям, которые ты обычно носишь в волосах, – подмигнул Маркус. – Жемчуг тебе к лицу.

В его карих глазах было то же неподдельное восхищение, что и вчера на ужине. От этого взгляда Диане становилось не по себе – ей не нравилось, когда мужчины так на нее смотрят. К ее облегчению, Талия повела всех в зал, где уже была подготовлена арфа. Когда Энеида стала играть, взгляды обоих юношей устремились к ней.

– Боги наградили ее талантом к музыке, – заметил Маркус, отпивая немного вина.

– Зато обделили другими достоинствами, – хихикнул Демедий, вспомнив, как Селеста высмеивала внешность и безвкусные наряды Энеиды.

– Ты молод и глуп, раз считаешь, что главное достоинство женщины – ее внешность, – усмехнулся Маркус, который был всего на два года старше Демедия. – Поверь мне, самые главные таланты раскрываются наедине.

Демедий уставился на Энеиду, словно пытался