и доказательство, что здесь провели диверсантов. Может и штурм-то — понарошку, пока эти тихой сапой добираются до Ледяной Клетки…

— Скажем Марчантару?

— Ещё чего? У тебя в хате каждая кубышка золотом забита? В погребе от горшков с червонцами и шагу шагнуть нельзя?

— Гетман, ну ты шо…

— Они нам что-то выплатили из оговоренного, революционеры бисовы⁈ Держат на этой планете как в тюрьме! Со жмуронов трофеями побираемся! Поймаем принцессу — император её вес золотом отдаст, а, мабуть, и больше. Этого хватит и живым хлопцам и семьям тех, кого мы с тобой не уберегли. И можем до хаты вертаться, плюнув на посылы Шульгена.

Побитько испуганно оглянулся — не слышали ли люди с дрезин.

— Кум Зубило, в своём ли ты уме?

— Пойдём, пошукаем, куда ведёт этот тоннель. Заодно и о делах побалакаем. Цекало, смотри, чтоб следы не затаптывали! Да вообще, все под ноги смотрите!

Цекало просвистел, подзывая отстающих. На разгромленной станции, посеченной как светомётами, так и обычными гранатами и бомбами, искать было нечего. Позвав людей и призраков с дрезин, казаки показали им на трупы и поручили заняться жмуриками, а сами, перемахнувши завал из каменьев, и вывернутых с мясом из стен огромных дверей — который бескрылым не одолеть, углубились в поиски дальше по рельсам.

Тоннель, достаточно широкий, чтобы туда прошел поезд, заливали ярким желтым светом два ряда пыльных ламп. Трахен-Махен со своим помощником отстали, собирая какие-то камешки в свои мешочки и рулетки. Зубило, Кошевой, Цекало и Побитько, каждый с десятком хлопцев при себе, вошли двумя группами, прикрывая друг друга от возможной засады. И сразу же, едва одолели первые завалы, нашли говорящие следы в многолетней пыли:

— Ну, так, кто у нас охотник? Читай, сколько их!

— Железные демоны. Два или три, один тяжело нагруженный. Женщина… ракшас… два ракшаса, два человека в скафандрах. Три суккуба. Чоловек в армейских черевиках.

— Як там звали одного жмурона, Побитько?

— Каличарин.

— Ну, вот и нашли. В общем так, хлопцы, — гетман развернулся посред тоннеля, обратившись к казакам: — Это дело для всего войска. Хотите быстро вернуться по хатам? До своих жинок?

— Хотим, пан гетман, что ж не хотим! — пронеслось по рядам чубатых голов.

— Значит так — ни слова никому из повстанцев, что найдена принцесса. Она будет только наша! И за неё мы возьмём золото у императора, и дорогу домой от призраков.

Побитько дёрнул его за рукав, и указал на своего помощника. Зубило вздохнул:

— Ну что скажешь, Фон-как-тебя-там, сколько возьмёшь за молчание?

— Рыцари святого Павла не презренные Иуды, они не соблазнятся ни серебром, ни золотом! — горделиво воскликнул тот и замотался в крылья, как в плащ.

— Да тебе не золото, тебе это жизнь! Тебе и твоему ордену шкуру надо спасать, когда пан драгонарий выкинет революционеров с Коцита!

— Да как вы смеете говорить о спасении шкуры рыцарю Ордена, что служит на страже глубин самого Ада!..

— Ты дурак, или как? С нас спрос короткий — дали нам корабль, и понимай, как звали, ни наша планета, ни змеиное царство с Республикой не воюют, вы же, долдоны жестяные, со своими святынями здесь останетесь, куда вы от них денетесь?

— Ты предлагаешь Святому Ордену уподобиться Тому, чью душу мы поклялись не выпускать со дна Ада⁈ Еретик!

Слово взял Побитько:

— Ну а якщо Республика вас перевешает всих? Кто за вас Иуду буде охраняти?

— О…

— Вам у призраков жизнь свою торговать, можете сами, можете — с нашей подмогой.

— Тогда я обсужу это с Магистром Ордена.

— Ладно. Предупреди своих, лыцарь, чтобы с нами заодно действовали. А мы — дойдём до конца, посмотрим, чем этот тоннель кончается…

— Гетман, — подал голос Побитько, кода они достаточно далеко ушли от сквозняков улицы: — Ты думаешь, нас дома магнаты по головке погладят за то, шо вернёмся раньше контракту?

— Контракт у меня, — процедил сквозь зубы Зубило, ища по карманам огниво: — В сейме перехитрили сами себя, записав кондотту на моё имя, значит, я решаю, когда продолжать когда сворачивать. А с хвостатыми за золото сговоримся.

— Дважды змеенычей перехитрить? А хисту хватит?

Гетман посмотрел на него искоса:

— Единственного шляхтича, кому была вера у козаков, вздернули сами змеюки, ещё при Сече, когда мы с тобой ещё пешки под столом ходили. С тех пор, коли хочешь жить с панами — перехитри раньше, чем он в спину тебя жалом приголубит.

— Ну, так купить их — не велика хитрость, — Побитько поделился огнём из трубки заискавшемуся гетману: — Тильки образливые они. Пригадають нам.

— А что, скажешь — неразумно? С автоматами и гарматами нас всё одно кинули.

— Моя хата с краю. Ты гетман, — ответил атаман, прикладываясь к своей трубке.

Зубило не выдержал:

— Кум, ну дай совета! Ты ж самый богатый козак на хуторе. До тебя, як до колдуна за потерянными вещами ходят! Сам же мог стать гетманом, и я б у тебя на побегушках числился.

— А нашто оно? Моя хата с краю.

— Да ты вечный хатаскрайник! На что я вам? И Цекало и даже Кошевой — мой подручный, и то богаче дома имеют. А я кто — холоп Артёмка, в рваных шароварах, только и выученный из всех наук на свете — ловко шашкою махать.

— А я вот скажу тебе, — выпустил Побитько клубок дыма: — Со змеями жить — по-змеиному пшекать учиться треба. И многие в этом поднаторели богато. Так, что уже и зазорно «козаками» зваться. А из козаков… Я вот, например — вумный, говоришь. А ось подпой мне, шо я вумный, да образованный, шо знаю того, что другим не ведамо — и всё, поплыл старый атаман, верти мене як детину.

— Да, — усмехнулся гетман: — Слабоват ты на лесть, кум.

— Или Цекало, — шедший впереди казак, услышав свое имя, приостановился, вопросительно свистнул, а потом махнул рукой: — И силён, и ухватист, и сметку имеет. И свистулька у него хороша. А случись бой — и себя не пожалеет, и ворогам спуску не даст.

— Так за то и держим в атаманах, — усмехнулся гетман.

— Тильки когда остановиться — не знает. А вдруг ворог хитер и в засаду заманит? А вин напролом. Беда же будет.