— послышалось со стороны.

— Балда! — воскликнула Афсане, хлопнув Кена по окованному бронёй затылку: — Вот видишь, до чего довёл госпожу!..

— Да я и…

— Нет, я не плачу, — выпрямилась дочь императора: — Ерунда!

С минуту, а то и две, все серьезно рисковали врезаться в ближайшую стену — потому что смотрели только на неё. А Метеа ещё раз благодарила себя за то, что забыла про косметику — следы на лице бы выдали все слёзы.

Она одна держала голову прямо, и, обведя всех взглядом, предложила другую тему:

— На вокзал нам уже не вернуться. Может, у кого есть идеи насчёт нового транспорта?

Инженеры с радостью подхватили эту мысль, предлагая варианты один невероятнее другого. А зеленоглазая демонесса, наконец-то избавившись от внимания, вовсю погрузилась в собственные переживания. Нет, ещё не во всём совершенстве постигла она науку скрывать свои чувства! Но злая судьба, если ты воистину справедлива, обрекая бедную девушку на подобные испытания, не научила её осторожности? Ведь все боги — и злые и добрые, знали, наверное, какая любовь её ждёт, так почему же она не родилась с умением таить её в самой глубине сердца?.. Хотя… Быть может, будь у неё такое умение, справедливая судьба не наградила бы её любовью к Тардешу.

…Была всего лишь половина пути…

…- Соображай, Кошевой, ты у нас голова, куды ткнётся эта принцесса?

Три высших демона Хаоса, почти соприкасаясь лбами, склонились над картами подземелий города, разложенных на столике в центре операционного зала электростанции.

— Ума не приложу. Но до нас, по короткому пути, уже ясно, что она не пошла.

— И ежу понятно, что не пошла! — в раздражении гетман с такой силой ударил по столу, что хрупкое дерево треснуло. Он в испуге огляделся — не прислушивается ли кто из молодцов Марчантара, и на полтона ниже продолжал:

— Задала нам баба игру в напёрстки! «Шарик-фонарик, по прозвищу марик», (он двигал своими лапами по карте), «летает-летает-летает и исчезает, кто угадает…» царевну споймает!

— А шарик обычно весь час в кулаке тримается, — подытожил Цекало.

Гетман поднял свою сжатую в кулак руку и медленно, один за другим, разжал все шесть пальцев — словно там и правда пряталась хитрая принцесса.

— Нет, такой «шарик», как наша принцесса, в кулаке не спрячешь. Скорей она в кулачок всю эту планету затиснёт. Я знал её и мать и батьку. Стоят её. А она, говорят, в мать удалась. Значит, ещё та сука… Давайте, хлопцы, мозговать с самого начала. Кошевой, представь себя на месте этой сучки, а мы будем за пана комиссара и наше войско. Куда бы ты пошел?

Кошевой вздохнул, и, сняв папаху с чубатой головы, сразу накрыл ею ближнюю электростанцию.

— Сюда, к нам, я не пошел бы ни за что. Мало того, что здесь ждут, но…

— Но?

— И коридоры широкие — не спрячешься, не подкрадёшься. Хотя…

— Что ты хотел сказать до «хотя»⁈

Он убрал папаху и натянул её обратно на голову:

— Пан гетман, а может и не така погана идея — сюда сунуться? По старому правилу — если все думают, что ты умный и ждут в обход — при, як дурень, напролом…

— Прямой коридор, — напомнил, поднеся ладонь к глазам Цекало: — Даже мы отсюда из пистолей всех перестреляем, да и перезарядить успеем. Не то, что призраки с автоматами.

— Нащо стрелять? — из-под бровей посмотрел на подручных гетман: — Тревогу кликнуть, гарнизон набежит — и любую армию без выстрела голыми руками скрутит! Нет, давайте исходить из того, кого она взяла в команду… Ну? Кто у неё⁈

— Гандхарв.

— Це ангел. Чем нам это угрожает?

— Если без ваджры — ничем. Разве что запоёт до смерти. Но, если с ваджрой…

— Ладно, исходя из худшего — будем считать, что есть.

— Тогда толпой больше трёх не собираться. Иначе только и будем пепел подметать.

— Ваджра здорово громко работает…

— Ну, это последнее о чём надо беспокоиться с нею. И вообще, неизвестно, с нею ангел или неволей идёт. Может он к комиссару побежит, как бой начнётся?

— Тот, кстати, портретов его не вывесил. Сказал: «из-за связи»…

— Ну, понятно. Ктоещё у неё?

— Она сама. Железные демоны.

— Она — тоже железный демон. Сколько там по следам, четыре? Что они у нас могут⁈

— Хорошо летают. Выше и быстрее нас. Хорошо фехтуют. Но паршиво стреляют и видят в темноте хуже нас.

— И их пули не берут.

— Марчантар на этом свою стратегию и строит. Он ожидает такой же бойни, как на Стене. Совсем не уважает нашу подругу! Кто у неё ещё?

— Люди!

— Ракшасы!

— По порядку, козаки. Чем опасны люди?

— Да всем, что в руки возьмут! Не зря же их Господь по своему образу и подобию делал! И сотворил беду на голову честных казаков — что хоть камень у них в руках, хоть сабля, хоть пищаль, хоть гармата — беги от них со всех ног и крыл, шкуру свою спасай!

— Ну, брешешь ты, кум! Уж пушку-то они с собой не таскают! А вот светометы их — це дило! И все бачили, и мы, и покойник Побитько — есть они!

— И гарматы, небось, тоже с собой притащили! В любимцах они у Христа-господа, даже что другим заповедано — придумают, как вывернуть по-своему! Те же светомёты — где это видано, чтобы светом божьим — честной народ христианский живьем резать⁈

— И судя по словам комиссара, они в инженерной форме. То есть, сигнализация не сработает, и замки для них тоже не проблема. Я вот что боюсь — их почему-то двое. А вдруг она разделится?

— Умно и правильно. Я бы тоже так поступил.

— Вот дождаться, как разделяется, и узнать в какой группе принцесса! Кто ещё с нею?

— Ракшасы?

— Невидимки.

— Вот тебе и ответ на большие коридоры! А они ещё неплохо в темноте видят. Не дергайтесь так, я гарантирую, что её здесь уже не будет — слишком много времени прошло. А теперь… — гетман склонился над картой: — Похоже, самый козырный номер выпал напоследок. Кого мы забыли?

— Суккубы.

— Ну?

— Хорошие стрелки… Должны в темноте видеть.

— НЕ «должны», а видят! Правда, чуть похуже нашего.

— Трахаться мастера!