— Разве это не так? — спросила Ивонет.

Ют бесновалась на кушетке: Ла-ла-ла!

— Нет! — Раймунд испуганно посмотрел на женщину. — Я ведь тебя люблю. Я ведь всё для тебя делаю. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Но ты со мной… только из-за дочери?

— Ты и так всё прекрасно понимаешь.

— Но почему? Почему ты не можешь любить меня? Я на всё ради тебя готов, а ты меня за это презираешь. Неужели, когда я дарю тебе подарки, ты видишь перед собой лишь своего мучителя? Неужели мои поцелуи для тебя отвратительны? Неужели ты ненавидишь человека, который боготворит тебя?

— Да.

— Почему?

— Ты не Анико, — прошептала Ивонет. Ют замолчала и уставилась на взрослых.

— Чем я хуже него? — взорвался Раймунд.

— Да ты и мизинца его не стоишь! — закричала Ивонет. — Но я буду тебя терпеть, — она усмехнулась, — терпеть до конца, потому что Анико не умер. — Слезы полились на щеки женщины. — Я вижу его каждый день: его глаза, его рыжие волосы. Я вижу всё это в Ют. И ради Анико, ради его дочери я готова быть даже с тобой! — Она вдруг замолчала и приложила руку к виску, к медвежьей голове, а затем медленно начала оседать на пол.

— Милая, ты в порядке? — Раймунд поддержал Ивонет, приобнял ее, погладил. — Тебе очень плохо?

— Нормально, перенервничала, — ответила женщина. И Раймунд поцеловал возлюбленную в лоб, потом в губы. Она отвернулась. Он поцеловал ее в щеку, шею. Ивонет это надоело. — Не сейчас, — сказала она и попыталась вырваться из объятий.

— Отстань от мамы, чудовище! — вскричала Ют, подбежала к Раймунду, пнула его и оттащила Ивонет в сторону.

Раймунд сидел на том же месте и с удивлением смотрел на девочку. Ют довела до кушетки маму, принесла ей воды, смочила салфетку и положила на лоб больной. Раймунд закрыл ладонью лицо.

Проклятие Или в царстве Кукольника VII

На пороге в царство Кукольника подростков встретил безмолвный дух. Элеон и Анджелос прошли мимо него. Трубы и барабаны заполонили музыкой весь дом — концерт начинается! Легкое раздражение сковало мышцы.

Подростки вошли в гримерку. Пенелопы и Маргарита там не оказалось, только Балерина. И Анджелос сорвался на нее. Глаза его в бешенстве становились нечеловеческими, кудри вставали дыбом — он выглядел отвратительно и говорил обидные слова. Да, Анджелос прекрасно понимал чужие чувства, но оттого и ранил в самое сердце.

Корнелия не знала, где девочки. Она казалась растерянной. К тому же ее знатно потрепал Повар, когда макнул в кипяток. Черные волосы с головы выпадали клочками, нарисованные глаза и губы потрескались. Элеон, чтобы и ей не влетело от Анджелоса, вышла в коридор — расспрашивать кукол о малышках. Юноша наконец замолчал. Он так раскричался ранее, что теперь его трясло. Злость медленно спадала, и ее место заполняло чувство вины. Парень исподлобья посмотрел на Балерину. Она сидела вся напряженная перед туалетным столиком и приводила себя в порядок. Балерина легко приклеила новые пряди, вывела губы тоже, но когда дело дошло до глаз — краска осыпалась, и кукла перестала видеть. Анджелос осторожно подошел к ней, взял кисть в руку…

Корнелия взглянула на себя — в зеркале на нее глядели темно-синие глаза. Позади Балерины в отражении, точно призрак, стоял Анджелос — бледная кожа, потухший взгляд, светло-голубая радужка почти сливалась по цвету с лицом. Юноша всё же улыбнулся.

— …очи как чернеющее небо, готовое погрузиться во тьму.

Корнелия тоже усмехнулась. В гримерку вбежала Элеон. Оказывается, малышки давно в зале, смотрят концерт. Анджелос снова взбесился — зачем они вообще поперлись в этот рассадник монстров? Делать нечего, надо идти.

Втроем они зашли в зал. Там на сцене стояла большая черно-белая кукла. Она управляла фигурками с помощью нитей, при этом глядела на всех с ненавистью. Анджелос тоже покосился на артистку. Волнистые волосы его встали дыбом. Элеон подумала, что парень довольно-таки смешно злится. И она сама бы посмеялась, если бы не знала, что кроется за этой яростью.

По периметру зала стояли стражи-джели, так что Анджелос, Корнелия и Элеон заняли места. Тогда же подростки заметили Пенелопу и Маргарит на первом ряду. По соседству с ними сидели Кукольник и ее стража. Анджелос даже подскочил от возмущения.

— Какого черта они с ней? — прошипел он. Элеон усадила его обратно.

— Наверное, их поймали.

— Или они заодно, — сказал Анджелос.

— Ты правда так думаешь?

— Я… не знаю…

Концерт шел, и из-за стражи подростки не могли действовать. У Анджелоса мышцы сковывало злобой, а еще голова кружилась. Элеон отнеслась к ситуации более спокойно: раз ждать, значит, ждать. Внутри девушки что-то переменилось — она снова ощущала себя частью этого мира. В груди еще мельтешила тревога, но прожигающей насквозь боли уже не было. В голове крутилась фраза: «А что если…?» — но продолжить ее Элеон боялась. Вдруг снова накроет волной. При этом девушка видела, что Анджелосу становилось хуже. Его лихорадило, разум слегка помутился. Юноша разглядывал узор на потолке и косил глаза, в голове создавая новые фигуры. Он где-то слышал, что во время жара так делать нельзя, но это занятие казалось ему таким увлекательным.

Маргарит не сразу поняла, кто находится рядом с ней, но затем услышала голос Кукольника у себя под ухом и задрожала. Девочка от страха даже хотела взять Пенелопу за руку, но подумала: а ведь Пенелопа привела ее в этот зал и посадила на это место. Так что Маргарит просто замерла и поддакивала царице, которая словно не замечала, что общается с ребенком.

— А как тебе этот танец? — спрашивала Кукольник у Маргарит.

— Очень мил, благодарю, — отвечала слепая девочка.

— Меня интересует твое мнение, потому что я ничего не вижу.

— Хорошо.

Маргарит несколько успокаивал факт, что царица сама слепа. Девочка даже перестала ее бояться, но затем Кукольник вскочила с кресла и объявила, что все в зале должны были, оказывается, подготовить номер. Хозяйка стала медленно ходить между рядами и выбирать того,