Кто-то готовился защищать город, кто-то боялся или был слишком слаб и пришел просить Каррин и четырех богов о спасении. Шепот, вздохи и всхлипы раздавались со всех сторон. Тихие разговоры людей, обсуждавших ситуацию в городе, причитания матерей, чьи сыновья уже находились на крепостной стене, лепет напуганных детей, спокойные голоса служителей храма, направляющих людское море и повторяющих одни и те же слова поддержки – все смешалось в один гул.

Бледные лица, поджатые губы, мокрые ресницы, мерцающие отчаянием и не умирающей надеждой глаза. Руки с покрасневшими от холода костяшками, ухоженные пальчики, с которых только при входе в храм соскользнули отороченные мехом перчатки. Грубые шершавые ладони кузнецов и плотников, покрытые мозолями и мелкими шрамами руки солдат. Сердца всех людей бились с тревогой, но в них была уверенность в том, что единственная Покровительница не бросит свой город и его жителей на произвол судьбы.

В храм набилось столько людей, что яблоку негде было упасть. Постепенно разговоры замолкли, пока не воцарилась дрожащая от вздохов и сдавленного плача тишина. Звук шагов настоятеля гулко отдавался от каменных стен. Пожилой мужчина в длинных алых одеждах встал на украшенной мозаикой лестнице и распростер над толпой руки. Его голос звучал, как удары голокола на сторожевой башне:

– Арконцы! Уже почти две тысячи лет стоит этот храм. Нерушимые крепостные стены защищают нас, а Каррин, наша великая и любимая Покровительница заботится о нас. В этом зале не гаснут свечи, а в сердцах арконцев не гаснет надежда. Мужество и отвага не покидают нас даже в самые тяжелые времена. Так попросим же Каррин защитить нас и в этот раз! Вознесем наши мольбы к небесам, где она парит на своих белоснежных крыльях. Помолимся за наших воинов, помолимся за наши семьи, за наш дом!

У входа, в противоположной стороне зала, стояла пятиметровая статуя Эрны, а там, где был настоятель – такая же статуя Каррин, отлитая из золота. Опустившись перед ней на колени и сцепив руки перед собой в молитвенном жесте, старик закрыл глаза и запел древнюю песню, сложенную еще во время Великой войны. Его слова тут же подхватил хор других священников, и все люди стали одновременно вставать на колени. И богачи, и простые горожане, торговцы и солдаты, коснувшись холодного пола, в один голос запели:

Кто в Арконе был рожден,

Ни за что не бросит дом.

Орды демонов побьем

И до завтра доживем.

В кузне зажигают печь,

Чтоб ковать победы меч.

На рассвете будет сечь.

Лишь бы близких уберечь.

Посмотри, как горит!

Ночью весь Аркон не спит.

Кто умрет, кто победит –

Пусть судьба теперь решит.

Были и те, кто не пел, а шептал про себя молитвы Каррин и четырем богам или отрешенно смотрел перед собой, мыслями все еще находясь на крепостной стене.

Тягучие слова песни, похожие на звуки громадного органа, разносились по храму, пролетали по коридорам и залам, поднимались вдоль колонн и витражных окон до самой крыши. Люди держали друг друга за руки и с надеждой смотрели на безмолвную статую, взгляд которой был направлен поверх их голов на расписанное яркими красками стекло.

На город постепенно опускались сумерки, а в кузнях и мастерских горел свет. Здесь тоже звучала песня. Молоты отбивали ритм, раскаленный металл шипел, погружаясь в воду, а огонь потрескивал, исполняя грозный боевой танец.

Найт шел по улице, держась за край одежды Хана. Холодный ветер дул изо всех сил, но жар от печей сводил все его старания на нет. Сердце города, ремесленный квартал, грохотало, и этот шум вибрацией отзывался в груди.

– Думаю, в темноте никто не увидит твои глаза, – сказал Хан.

– Уверен, что я могу снять повязку?

– Всем сейчас не до того. Снимай.

Стянув ткань, Найт обнаружил, что уже стемнело. Блики от огня и магических камней, тени и силуэты людей, блеск металла – все превратилось в калейдоскоп, от которого зарябило в глазах. Они с Ханом шли по широкой улице, где размещались армейские кузницы и кожевенные мастерские. Рядом готовили еду, ели за натянутым от ветра полотном и пили крепкое вино, почти не чувствуя вкуса. Кто-то делал древки и оперение для стрел, кто-то выпрямлял вмятины на доспехах, а кто-то просто глядел на огонь, беззвучно шевеля обветренными губами. Кто знает, что видели эти люди в пламени, что слышали в звоне железа...

Найт проводил взглядом очередную тележку с металлом, который удалось собрать. Следом