Леди Делия вся подобралась и напряглась, будто кошка, готовящаясь прыгнуть и выцарапать глаза своему врагу.

– Думаешь, я уйду из Аркона?

– Так вы сможете выжить.

Женщина рассмеялась.

– Ты заботишься о нас? Или выгоняешь? Не притворяйся благородным. Ты не такой. Среди людей нет глупцов, спасающих жизни тех, кто желает им смерти. Я не столь наивна. Если хочешь стать единственным лордом Аркона, можешь забыть об этом. Я все еще герцогиня, а ты захватил власть силой. Кому поверят дворяне? Тебе – безродному, или мне – племяннице короля? Это для простых людей ты Посланник, а для знати – ничтожный выскочка без права на титул.

Закончив говорить, она вновь потянулась к чашке и сделала большой глоток. Ее взгляд был обращен на ширмы. Очевидно, она считала их более достойными, чем Нае.

– Это все, что ты хотел сказать?

– В ту ночь, когда покинул замок, я кое-что понял, – без тени эмоций проговорил молодой мужчина, рассматривая богатый ковер. – Нельзя давать второго шанса тем, кто однажды воткнул в тебя нож.

Острый взгляд женщины тут же обратился к нему. Ее темно-русые локоны, собранные в прическу на затылке, упали на плечо.

Нае поднял голову и вдруг улыбнулся.

– Это было мое предупреждение, леди Делия. Когда все закончится нашей победой или падением Аркона, уходите. Хотя я, конечно, как и все, надеюсь на лучший исход и на то, что рыцарям не придется умирать, защищая вас.

– Даже Покровитель тебя не спасет! – прошипела герцогиня, с силой сжимая чашку до побеления пальцев. Фарфор едва не треснул в ее руке.

– Вы привыкли быть уверены в своих силах. Теперь побудьте на месте того, кому приходится убегать. Эти доспехи отныне мои. Глефа тоже моя. И Аркон я буду защищать вместе с кочевниками, которых вы так ненавидите. Вы правы, я не благородный и не глупец. Поэтому послушайте меня и уходите. Повторять я не стану.

Люди за ширмами притихли, слушая разговор. Один из лекарей и старая служанка еще помнили Нае запуганным хмурым ребенком с располосованной спиной и синяками на теле, которого им запрещали лечить. Хотя они и сами не рвались заботиться о маленьком ублюдке. Его давно считали мертвым. И вот, явившись в Аркон, он говорит такие страшные слова их госпоже! Неслыханная дерзость! Но никто из этих трусливых крыс не посмел даже выглянуть из-за деревянных перегородок.

Красивое лицо леди Делии стало почти пунцовым от ярости, а Нае стремительно покинул ее покои. Наконец он разжал стиснутые в кулаки руки в перчатках и вдохнул холодный воздух полной грудью.

Завязав и надежно спрятав, чтобы не развязались, шнурки на ботинках, Найт встал и помахал руками, проверяя удобство брони. С Ханом они посетили оружейную Соколов, и Аарон лично помог им выбрать доспехи. По поводу «ослепленного заклинанием» Найта, он так ничего и не сказал. Оказалось, Элияр наплел ему, что Найт – маг, без которого на поле боя ну никак нельзя. И это казалось весьма сомнительным, даже будь он без повязки. Худенького бледного юношу было сложно воспринимать всерьез.

Броня Соколов была темной и без украшений. К ней прилагался теплый плащ до середины бедра с глубоким капюшоном. Хан заставил Найта надеть даже железные поножи и наплечники. Грудь, бедра и спину его прикрывали металлические пластины, зафиксированные ремнями. Вся эта красота весила немало, но он не сказал ни слова против. В наручах были спрятаны ножи, как и под щитками на бедрах, а в сумке, пристегнутой к поясу, лежали остатки светящегося порошка и дымных шариков.

На Хане были такие же доспехи, но другие наручи и перчатки, предназначенные для лучников. Рукоять меча он обмотал тряпкой, спрятав драконью кость.

Собираясь, Хан был мрачен как никогда. Найт не мог понять, в чем причина. Вечером он не стал возвращаться в замок, не желая встречаться с Кираном и оставаться один в огромных покоях. Вместе с Вари и Элияром они переночевали в казарме и встали перед рассветом.

До самой ночи Аарон в общем зале на первом этаже обсуждал с оставшимися Соколами и шетерцами под командованием Грина очередную опасную вылазку в тыл врага. В этот раз они должны были воспользоваться туннелями, карта которых напоминала вязь шаманских печатей. Найт тихо сидел у камина в большом кресле и прислушивался к разговору. Повязка вновь закрывала его глаза.

Столько раз юноша притворялся сильным и грозным, а теперь должен был играть роль слепого и слабого. На удивление, это оказалась сложной задачей. Ему хотелось присоединиться к остальным и доказать свою полезность. В этом не было нужды, но, может, он просто привык что-то кому-то доказывать? В том числе самому себе.

Утром Вариан принес в комнату еду на подносе. Грызя сухарики, которые накрошил в миску с кашей, и запивая уже остывшим чаем, он некоторое время наблюдал за двумя своими друзьями и наконец проворчал:

– Вы опять поссорились, что ли?

Хан утянул из-под носа зазевавшегося Огонька последний сухарь.

– С чего ты взял?

Вариан не заметил пропажи и с озадаченным видом пощелкал суставами пальцев.

– Ну, ты почти все время молчишь. Да и Найт какой-то бледный.

Вскинув брови, Хан внимательно осмотрел сидевшего справа Покровителя и вынес вердикт:

– Не бледнее обычного. Не неси ерунды. И разве я сейчас не разговариваю?

Вариан фыркнул и уткнулся в тарелку с кашей.

– Разбирайтесь сами!

Они продолжили есть молча, держа миски на коленях, а чашки составив на табуретку.

Закончив есть, Найт завязал глаза светлой тканью от рубашки и накинул глубокий капюшон. Спускаясь вниз, он чувствовал, как шаги отдаются ударами сердца в груди. Будто с каждой секундой начинает вращение новая шестеренка громадного механизма, а что-то неизвестное и зловещее медленно раскрывает зубастую пасть.

Все произошло не так, как он представлял, крутясь на кровати бессонной ночью. Не было никакого построения, никаких пламенных речей для поднятия духа, по команде поднимающих арбалеты стрелков, щелчков заряжаемых орудий и нескольких страшных секунд затишья перед началом сражения.

Все замерли, услышав грохот со стены, и тут же побежали, позабыв о разговорах, еде и молитвах богам. Неужели они так торопились умереть?

Соколы вместе с Варианом и несколькими шетерцами исчезли, не прощаясь и не обещая вернуться.