Шрифт:
Закладка:
В записях АРА, возможно, задокументированы сотни похожих моментов, но один, который выделяется из остальных, произошел в деревне Васильевка Самарского района утром 11 апреля 1922 года. Как и другие, он включал в себя трогательную демонстрацию коллективного благодарения восторженных жителей деревни. История Васильевки была хорошо известна в АРА и сохранилась на века, потому что ее «запечатлел» на пленке Флойд Трейнхэм, кинорежиссер АРА. Он и его спутник по путешествию, Гарри Гилкризи из отдела коммуникаций, были назначены для составления визуальной документации кукурузной драмы и искали убедительные материалы для избавления, которые с самого начала должны были вызвать подозрения относительно того, что они на самом деле нашли в Васильевке.
Также присутствовали Джордж Макклинток из Самары и преподобный Эдмунд А. Уолш, священник-иезуит и глава Национального совета католического благосостояния. Уолш вел хороший телеграфный дневник, из которого следует, что 10 апреля, когда группа американцев прибыла в частном железнодорожном вагоне в соседнюю деревню, там: «Люди на коленях на земле ждут нас — слезы — вопли — молитвы за американцев». На следующий день они достигли места назначения, «голодающей деревни Васильевки»:
«Мы прибыли около полудня. Деревня ждет — все на коленях — «Вы наши Спасители — мы погибли бы, если бы вы не пришли». Целовали нам ноги — руки — и касались лбами земли перед нами».
Уолш не указывал численность этой паствы. Дадли Хейл из Самарского округа, не очевидец, написал Хертеру в Вашингтон, что в Васильевке было двести измученных крестьян. Возможно, Макклинток рассказал ему об этом. Если цифра была почти точной, ее было недостаточно для целей Гилкризи, который передал свой отчет в Нью-Йорк в форме пресс-релиза, озаглавленного «Дань американской благотворительности».
В этом рассказе Гилкриз и Трейнхэм — единственные американцы. На вокзале их встречает делегация жителей деревни, которые снимают шляпы и кланяются в знак приветствия, а затем провожают гостей в фургонах до деревни, расположенной в миле от отеля.
По прибытии в Васильевку Гилкриз и Трейнхэм были ошеломлены зрелищем, представшим их глазам. Пятьсот крестьян, большинство из которых были женщинами и детьми, стояли на коленях на большом открытом пространстве перед церковью, обращенной к дороге, и с протянутыми руками в жестах мольбы, и со слезами, текущими по их лицам, они кричали, приближаясь: «Вы наши Спасители. Мы умрем, если вы не приедете. Пусть Бог благословит вас и Америку».
Представители АРА умоляли людей встать и воздержаться от этой эмоциональной демонстрации, но они были настолько ошеломлены, что продолжали стоять на коленях, склоняя головы к земле и выкрикивая слова благодарности Америке и американцам.
В какой-то момент обезумевшие жители деревни вспомнили, зачем они собрались здесь, и поднялись, чтобы спастись, выстроившись в очередь за кукурузой. Тем не менее, «С частыми интервалами можно было видеть, как группы людей то тут, то там покидают свои места в очереди, чтобы подойти и преклонить колени перед американцами, чтобы еще раз выразить свою благодарность.
«Получив кукурузу, получатели, не теряя времени, поспешили на ветряную мельницу, чтобы ее помолоть, в то время как другие бросились перемалывать ее на своей ручной мельнице».
Тем временем кинокамера Трейнхэма вращалась, и его эпизод с «Васильевкой» попал в двухматчевую ленту АРА 1922 года «Подарок Америки голодающей России». Какое бы влияние этот конкретный фрагмент ни оказал на современную американскую аудиторию фильма, для тех, кто живет в эпоху, более скептически относящуюся к движущемуся изображению, эффект удручающий.
Тогда еще не было журналистики «как случилось», и Трейнхэм не мог включить камеру, когда фургон въезжал в город. Учитывая все время, которое ему потребовалось бы для настройки своего громоздкого аппарата, маловероятно, что он и его коллеги умоляли собравшихся подняться с колен. Без сомнения, демонстрация, на которую наткнулись американцы, была чем-то вроде того, что описали Уолш и Гилкриз, и, возможно, она даже была несколько спонтанной. Но сцены в фильме Трейнхэма напряженные и сценические. Заголовок гласит: «Все оставшееся население деревни стояло на коленях в знак благодарности, когда АРА принесла первую еду». Камера медленно перемещается слева направо, и, конечно же, есть жители Васильевки, стоящие на коленях, с протянутыми в мольбе руками, некоторые склоняют головы до земли. Но создается впечатление, что это реконструкция реального события с сотнями статистов, хотя и меньше, чем у Гилкризи в количестве пятисот человек.
Видно, как Макклинток взвешивает кукурузные делянки на больших весах, подвешенных к деревянному штативу высотой около восьми футов, отмеряя двухнедельный запас для каждого в длинной очереди ожидающих крестьян. Уолш написал: «многие люди едва способны дотащиться до весов». На пленке пожилая женщина, стоящая у весов, придерживает отверстие своего мешка над горловиной лотка, пока она, Макклинток и все остальные, очевидно, ждут сигнала от Трейнхэма, прежде чем закончить процедуру. Явно напрягаясь, женщина мирится с задержкой по крайней мере на несколько секунд с того момента, как мы ее видим, пока она явно не теряет терпение. Любопытно, что эти неловкие кадры попали в готовый фильм.
В дневнике Уолша рассказывается о «детях, ныряющих в грязь за упавшими зернами и съедающих их!» На пленке дети на земле тянутся за зернами, намеренно упавшими с весов, чтобы помочь герою фильма.
За этим следует самый искусственный момент в фильме: упражнение по самовосхвалению с одним из американцев, предположительно самим рекламщиком, который с зубастой улыбкой обрабатывает толпу бенефициаров, яростно пожимая руки, в основном, больным и пожилым женщинам. «Принимая благодарность» читается в названии фильма, но американец положительно хватается за это, в то время как его слабые и хрупкие персонажи явно смущены и взволнованы его неделикатным пожатием рук. Позже Гилкризи был бы тем, кто ворвался бы в толпу с микрофоном в руке и задал бы своим жертвам неизбежный вопрос: «Как вы себя чувствуете?»
«Целлулоид» Трейнхэма высосал эмоциональное содержание из эпизода, который, похоже, искренне тронул американских очевидцев. Мелодраматическая копия Гилкризи с ее атмосферой Второго пришествия, несомненно, послужила целям его рекламных шефов в Нью-Йорке. Но по звучанию подлинности и ощущению непосредственности события ни фильм, ни пресс-релиз не могут сравниться с карандашными заметками в маленьком дневнике Уолша.
