есть причины?

Гедимин снова мигнул и посмотрел на Хольгера. Тот, похоже, ждал его ответа с куда большим нетерпением, чем Ассархаддон. «Так это всё-таки он придумал,» — не слишком удивился сармат. «Изобретателей у нас мало…»

— Не знаю, — буркнул он. — Что-то с ней не так.

Константин поднял взгляд к потолку и тяжело вздохнул. Ассархаддон спокойно кивнул.

— Я услышал. Химблок начнёт над ней работать. Рано или поздно он выяснит, что именно с ней не так. Но вернёмся к вашему проекту, Гедимин. Сепаратор для обсидиана будет построен, и вы будете получать линзы из лёгкой фракции. Если вы уверены, что это добавит реактору стабильности — я возражать не буду.

— Атомщику тут виднее, — ненадолго включился в разговор Линкен. Он сидел немного поодаль, отвернувшись от компании, и тихо переговаривался с незнакомыми Гедимину сарматами. Одного из них ремонтник вроде бы видел раньше — но имени его не вспомнил бы и под расстрелом.

— Но кое-что меня смущает, — продолжал Ассархаддон. — Привязанность к обсидиану, природному сырью сложного и неконтролируемого состава… Как вы установили, лунный минерал непригоден для работы. Мы получили образцы из Северного Союза — из так называемой Западной зоны отчуждения, где слабо контролируется воздушное пространство — но их вы тоже забраковали. Остальные месторождения расположены в областях, куда очень непросто попасть незамеченным, — от долины Миссисипи до полуострова Камчатка, и я уже не говорю о Фарсидском плато на Марсе…

Гедимин недовольно сощурился. Ничего нового куратор ему не сообщил — он и так догадывался, что на Камчатке сарматам не рады, и тем более их не ждут на Марсе.

— Искусственный обсидиан бесполезен более чем полностью, — вполголоса напомнил куратору Хольгер. Тот кивнул, по-прежнему внимательно глядя на Гедимина.

— Неужели нет ничего, что заменило бы этот минерал? Чем именно определяются такие… уникальные свойства?

Гедимин хотел бы сдержаться, но уже не получалось — он сердито фыркнул и навалился грудью на стол, придвигаясь к Ассархаддону.

— Я скажу. Дай мне пять лет на нормальные исследования — будешь знать всё. Про обсидиан, про ирренций, про мембрану между галактиками. Пять лет на теоретические исследования. Или сходи и спроси на Ириене. Может, там ответят.

Линкен, забыв о своей беседе, развернулся к Гедимину так резко, что боком врезался в стол и едва не опрокинул его. Ассархаддон, не оборачиваясь, поднял ладонь со сложенными пальцами — «Heta!»

— Спокойнее, Гедимин. Если бы я считал, что вы работаете плохо, мы бы вели этот разговор не здесь… и не так, — сказал он, спокойно глядя растерянному сармату в глаза. — Хорошо, я понял, что данных недостаточно. Воспроизведение химического состава ничего не даёт… Что, если воспроизвести условия появления этого минерала? Смоделировать поток магмы, процессы в нём…

Линкен, переглянувшись с собеседниками, подошёл к Гедимину и встал у стола, опираясь кулаками на столешницу.

— Во время наших испытаний получается много камня, похожего на стекло. Я видел твой обсидиан. Он выглядит так же. Я привезу тебе взрывного стекла — хоть тысячу тонн. Если оно тебе подойдёт, незачем будет летать на Фарсиду.

Ассархаддон перевёл взгляд на него и едва заметно кивнул.

— Интересное предложение. Завтра же доставьте Хольгеру Арктусу десять килограммов этого минерала. Для первичной проверки этого должно хватить, не так ли?

Хольгер, до того растерянно мигавший, несколько секунд сидел неподвижно, затем неуверенно кивнул.

— Взрывное стекло… Ладно, попробуем проверить. Что скажешь, Гедимин?

— Вези, — отозвался тот. — Только его надо будет дезактивировать.

Ассархаддон поднялся из-за стола и обвёл взглядом всех сарматов.

— Инженерный блок подготовит для вас подопытный материал. Хольгер, вы проконтролируете качество. Гедимин…

Он притронулся к плечу сармата, и тот растерянно мигнул.

— Сделайте экспериментальную установку. Не стоит использовать непроверенные материалы в рабочем реакторе.

13 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Короткий полупрозрачный цилиндр из тёмно-серого стеклоподобного вещества уже лежал на стенде, когда Гедимин вышел из шлюза. Хольгер сидел рядом, нетерпеливо постукивая пальцем по стенке открытого контейнера.

— Взрывное стекло, — пояснил он, подняв цилиндр на ладони и протянув его Гедимину. — Первый образец. У меня ещё четыре таких же. Проверь — подойдёт?

Гедимин осторожно взял образец, посмотрел сквозь него на свет и недовольно сощурился.

— Много включений. Не проплавилось как следует.

Хольгер пожал плечами.

— Технология обработки — та же, что для обсидиана. В нём часто бывают включения, иногда их гораздо больше.

— Зря вы так торопились, — сказал Гедимин, с подозрением разглядывая цилиндр со всех сторон. — Надо было проверить на простой пластине. Или даже на обломке. Незачем было сразу делать линзу.

— Нам надо было опробовать технологию, — отозвался Хольгер. — Если бы оказалось, что этот минерал непригоден к обработке, проект свернулся бы, не начавшись. Так ты готов работать, или отложим опыты на пару дней?

Гедимин снова взглянул на линзу, потом перевёл тяжёлый взгляд на Хольгера.

— Делай как знаешь. Состав проверил? Тория нет?

Не дожидаясь ответа, он вернул линзу химику и сдвинул в сторону защитный купол, вынимая из-под него четыре коротких ирренциевых стержня. Они были попарно соединены ипроновыми пластинами, исключающими вероятность цепной реакции. Гедимин извлёк их и стал расставлять на стенде.

— Тория нет, — ответил Хольгер. — Пятьдесят процентов окиси кремния, остальное — оксиды алюминия, магния и кальция. Не совсем обсидиан, но в целом — ничего подозрительного. Есть пара процентов железа, но это, думаю, не помешает.

— Два процента? Ничего, сойдёт, — Гедимин расставил стержни и теперь осторожно смещал пластины к центру, стараясь двигать их медленно и плавно, не допуская рывков. Вероятность цепной реакции была невелика, но сармат помнил, как критическая масса ирренция изменялась по десять раз за час, и рисковать не хотел.

— Постой, — Хольгер притронулся к его плечу, и сармат удивлённо мигнул — обычно химик не подходил к