Исходя из этого партийное собрание ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. В целях реализации задач, сформулированных в письме ЦК, усилить политико-воспитательную работу среди писателей путем организации для них семинаров и теоретических конференций, организации лекций и докладов, разоблачающих упадок и разложение буржуазной культуры, убожество буржуазной мысли и утверждающих превосходство марксистско-ленинской идеологии над буржуазной, превосходства нашей советской культуры над буржуазной.

2. Работу всех секций Союза построить на основе дальнейшего развертывания критики и самокритики, борьбы против низкопоклонства перед заграницей, против безыдейности. При обсуждении творческих планов и отчетов писателей, особое внимание обращать на разработку ими тем советского патриотизма и на разоблачение буржуазных теорий расового превосходства и господства, распространяемых американскими и английскими империалистами, на борьбу со всеми проявлениями буржуазной идеологии.

3. Предложить партийной части редакции журнала “Звезда” обеспечить систематическое отражение этих тем и проблем на страницах журнала.

4. Включить в план бюро пропаганды художественной литературы доклады и литературные вечера на темы о советском патриотизме в нашей литературе и о распаде и разложении литературы капиталистических стран.

5. При разработке издательских планов на 1948 г. обеспечить выдвижение, в первую очередь, тем, показывающих превосходство советской демократии над антинародной буржуазной демократией и величия и доблести советских людей.

6. Предложить секции переводчиков подготовить серию докладов для писателей и интеллигенции Ленинграда о разложении современной буржуазной литературы»[1735].

Собрание парторганизации Ленинградского университета по поводу Закрытого письма ЦК было проведено 24 сентября в актовом зале Ленинградского краснознаменного военно-политического училища имени Ф. Энгельса на Съездовской линии; письмо зачитал секретарь Василеостровского райкома Г. В. Нестеров, председательствовал на собрании 1-й заместитель секретаря парткома ЛГУ С. С. Деркач[1736].

Пушкинский дом встречает 30-летие октября

Пушкинский Дом не мог стоять в стороне от всесоюзных торжеств: с 15 октября по 5 ноября 1947 г. там проходила Юбилейная научная сессия. На сессии было запланировано чтение 30 докладов, из которых газета «Вечерний Ленинград» анонсировала следующие: «Историческое значение советской литературы» академика П. И. Лебедева-Полянского, «Партия и литература» Л. А. Плоткина, «В. И. Ленин и традиции советской литературы» Б. С. Мейлаха, «Народные певцы советской эпохи» члена-корреспондента Академии наук В. М. Жирмунского и «Изучение жизни и творчества А. М. Горького за 30 лет» В. А. Десницкого[1737].

25 октября Ленинградское радио сообщало об одном из важнейших заседаний:

«В Пушкинском Доме проходит юбилейная научная сессия Института литературы Академии наук Союза ССР, посвященная 30-летию Великого Октября.

Сегодня на заседании Сектора новейшей русской литературы с докладом на тему “Иосиф Виссарионович Сталин и традиции русской революционной поэзии” выступил кандидат филологических наук Эвентов.

Опубликованные за последнее время сочинения товарища Сталина подчеркивают значение, которое Иосиф Виссарионович на разных этапах своей деятельности придавал революционной поэзии. Исполнение революционных песен было характерной чертой митингов и демонстраций, организатором которых в 1900–1901 годах являлся товарищ Сталин. К песенному фольклору обращался Иосиф Виссарионович и в своей публицистической деятельности. Товарищ Сталин видел в песне средство выражения революционных настроений масс. Отдельные произведения революционно-демократической поэзии он включал в свой политический арсенал, вводил в прокламации и листовки, освещал их ярким светом большевистской мысли. Высказывания Иосифа Виссарионовича о революционной поэзии представляют большой научный интерес для исследователей русского революционного фольклора»[1738].

Завершалась Юбилейная сессия заседанием Ученого совета Института литературы (4–5 ноября), кульминацией которого стал торжественный вечер 5 ноября, где с докладом об историческом значении советской литературы выступил московский гость – директор Пушкинского Дома академик П. И. Лебедев-Полянский. После заседания был устроен торжественный банкет.

Еще заранее Б. М. Эйхенбаум, как любитель стихотворных экспромтов, подготовил несколько дружеских куплетов, адресованных коллегам[1739]. Однако благостное настроение присутствующих было омрачено выступлениями ораторов, прозвучавшими перед банкетом – в официальной части. Спустя два дня Б. М. Эйхенбаум запишет в дневнике:

«5-го вечер в Институте. Ужасный доклад Жирмунского о Казахских акынах – со слюнями, с низкопоклонством, с газетными фразами:

Наслушался я ныне об акыне:

Уж так и быть – акыном стану ныне!»[1740]

Осуждение академика В. В. Виноградова

Хотя настоящая работа посвящена преимущественно проблемам идеологического воздействия на литературоведение (политическая история советского языкознания интересующего периода рассмотрена В. М. Алпатовым[1741]), мы не можем обойти вниманием кампанию против академика В. В. Виноградова, работы которого находятся на пересечении языкознания и литературоведения, а личность его является ключевой для советской филологической науки.

В 1947 г. в Ленинграде тиражом 75 тыс. экземпляров вышел фундаментальный труд В. В. Виноградова «Русский язык»[1742]. Большой тираж объяснялся тем, что книга была рекомендована в качестве пособия для вузов страны. Вскоре Ученый совет Московского университета, под грифом которого была издана книга, удостоил автора премии имени М. В. Ломоносова.

Однако успех этой фундаментальной работы вскоре был развенчан. 29 ноября 1947 г. «Литературная газета» поместила статью двух соратников, бывших конструктивистов Б. Н. Агапова и К. Л. Зелинского под вполне однозначным заглавием «Нет, это – не русский язык!».

Чтобы дать представление о ее содержании, приведем выдержки из нее:

«Мы беремся утверждать, что книгу проф[ессора] Виноградова, которая называется “Русский язык”, не смогут прочесть целиком не только рядовые русские читатели, но и сами профессора (кроме разве узких специалистов-лингвистов). Она написана таким заумным языком, что целые страницы ее понять просто невозможно. Во всяком случае, для чтения этой работы о русском языке должен быть издан специальный словарь иностранных слов. А ведь книга издана массовым тиражом в семьдесят пять тысяч и рекомендована для студенчества Министерством высшего образования СССР. К книге В. Виноградова полностью относятся слова, когда-то сказанные Лениным: “Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить ‘дефекты’, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?..”»[1743].

Особый слог, вообще свойственный ленинградским формалистам, в среде которых произошло становление В. В. Виноградова как ученого, был лишь мелочью:

«За языковой одеждой с иностранного плеча у проф[ессора] Виноградова, к сожалению, кроется и нечто худшее. С трудом продираясь к смыслу сквозь частокол иностранных слов, большей частью употребляемых без всякой необходимости, сквозь перекрученные “академические” фразы, читатель начинает отмечать и вообще необыкновенное почтение профессора Виноградова ко всему иностранному и необъяснимую его заботу о том, чтобы доказать первенство иностранных ученых перед русскими даже в самых малозначительных случаях»[1744].

Но авторы не остановились на обвинении его в низкопоклонстве; они уличили В. В. Виноградова в ущербном толковании языка классиков иного полета:

«Можно привести из книги Виноградова множество примеров поразительно неуклюжего, глухого к живому смыслу