Затем он поднялся на ноги и исчез в воротах. Во мне разгорелось любопытство, и оно выманило меня из укрытия. Вне всякого сомнения, доброта наследного принца к животным означала, что он добр и по отношению ко всему человечеству…

Держась в нескольких шагах позади его свиты, я последовала за ним во дворец Чхандок. Когда все они остановились перед воротами, я пристроилась в самый конец этой небольшой толпы, и стражники пропустили меня на территорию дворца вместе с ней.

Там я наконец подняла голову и огляделась. Длинное здание — с рядами красных колонн и нефритово-зелеными окнами, с крышей, напоминающей черного дракона с зеленым брюхом, — обрамляло квадратный двор. И в этом ограниченном стенами пространстве царили тишина и спокойствие. А потом я увидела под крышей вывеску. И кровь у меня в жилах заледенела.

ЗАЛ ХИДЖОНДАН[23]. Кабинет короля.

«Тебя здесь быть не должно», — прошипел мне внутренний голос, предупреждая об опасности.

Я оглянулась через плечо и увидела, что стражники прямо-таки сверлят меня взглядом. Мне было необходимо уйти прямо сейчас, прежде чем я привлеку всеобщее внимание, но ноги у меня не двигались. Я осознала, что жду чего-то такого, что заставит меня пройти в глубь дворца. Я жаждала узнать, о чем шепчутся в кабинете короля. Возможно, именно он был средоточием всех тайн. А ещё, возможно, я раз и навсегда пойму, гиблое ли это дело — расследовать что-то, связанное с этим местом и этими людьми.

Я сделала глубокий вдох и попыталась принять беззаботный вид.

Я шла медленно, бесцельно и прислушивалась ко всем разговорам в надежде получить хоть какую подсказку.

На ярком карнизе сидели две вороны, и воздух наполняло их хриплое карканье. Поскрипывали на ветру сосны. А затем я услышала голоса. Я пошла на них и оказалась на заднем дворе, где увидела в стене по крайней мере дюжину закрытых экранами окон. В одном из экранов я разглядела небольшое отверстие. Кем оно проделано? Может, шпионом? Я глянула в него и увидела ряды коленопреклоненных ученых в шелковых мантиях и с опущенными головами. Среди них стоял на коленях и наследный принц. В другой части зала, совершенно одинокий, сидел на невысоком возвышении белобородый король, одетый в красный с драконами халат и черный головной убор. На стене у него за спиной я увидела живописные изображения солнца, луны и горных вершин, которые символизировали, что сам он — солнце, луна и горы.

— Я прочитал это в молодости и до сих пор могу процитировать наизусть. — Король поднял перед собой внушительной толщины том. — Ты же не помнишь ни строчки. Вот почему ты не способен ничего объяснить. Если ты хочешь что-то понять, то обязательно должен это запомнить.

— Мне очень жаль, но я не тот сын, каким вы хотели бы меня видеть. — Голос наследного принца был ровным, почти бесцветным, лицо его ничего не выражало. — И, кроме того, в последнее время я был очень болен, чтобы учиться, отец.

Король Ёнджо нетерпеливо вздохнул и пробежался глазами по ряду ученых перед ним.

— Вечно ты лжешь мне. Просто тебе не нравится учиться.

Слова его величества были беспощадными, точно как слова моего отца, в них отчетливо прозвучало знакомое мне разочарование, и мое сердце сжалось, а спине стало жарко.

— Ты никогда не заболеваешь, если предстоят военные игры в Запретном саду, — продолжал король, — и, подобно ребенку, проводишь все оставшееся время за рисованием. — Он будто выплюнул последнее слово, а затем дернул рукой: — Принесите это сюда!

Испуганный евнух поспешил удалиться и вернулся с листом бумаги на подносе.

— Ты уклонялся от лекций якобы по болезни, но, по моим сведениям, в это самое время ты занимался живописью. А ведь ты — будущий правитель страдающего королевства, нуждающегося в мудром отце… — Его величество замолчал, он казался очень и очень расстроенным поведением принца. — Но вместо того чтобы учиться, ты рисовал собак?

Король взял лист бумаги и разорвал рисунок пополам, а потом еще и еще. От раздавшегося резкого звука по телу у меня побежали мурашки. Скоро от большого листа плотной бумаги остались одни обрывки. Наследный принц по-прежнему стоял на коленях, уши у него были красными.

— Уберите это с глаз моих долой, — прорычал король.

Евнух собрал обрывки бумаги и выбросил в окно. Несколько клочков ветер принес мне; я, поставив поднос на землю, сложила их вместе. Пока я делала это, в моих ушах продолжал звенеть голос его величества:

— Ты мой сын, но ты ни чуточки не похож на меня. Я много и усердно работал, чтобы стать достойным трона, стать хорошим королем для моих поданных, ты же предпочитаешь жить припеваючи. Любишь, чтобы тебя баловали, словно собачонку. Вечно пропускаешь занятия, в отличие от собственного сына, который встает на заре, учится допоздна рядом со мной и способен без запинки прочитать наизусть все выученное. Как так получилось, что шестилетний ребенок оказался способнее тебя? Он может стать куда лучшим королем, чем ты.

Наследный принц Джанхон молчал, его веки были красными, как пламя. Он ни слова не произнес в свою защиту.

Король зло цокнул языком — это был звук глубочайшего презрения.

— Согласно учению Конфуция, надо расти в добродетели и непременно культивировать в себе все присущие человеку хорошие качества. — Тень поражения омрачила его лицо. — Ты же не изучаешь труды Конфуция и потому понятия не имеешь, что есть добродетель. Вот небеса и насылают на моих людей беспрестанный голод…

— Сегодня мой день рождения, абамама[24], — прошептал наследный принц.

Все замерли. Я видела и чувствовала, что глаза присутствующих распахиваются, кровь отливает от лиц, а сердцебиение учащается, и мне казалось, что общий страх проникает в мое сердце и колотится в нем.

— Каждый год в мой день рождения, — продолжал принц дрожащим голосом, — вы призываете меня сюда, чтобы отругать перед вашими чиновниками. У меня нет возможности провести этот день в мире и спокойствии. Я ваш сын, и в-все же… — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Что бы я ни делал, я не в силах угодить вам. Разве может отец до такой степени презирать собственного сына?

Белая борода короля затряслась, лицо исказила ярость. Вспомнив своего отца, я подхватила поднос и ушла. Обрывки бумаги я оставила там, где они лежали. Прежде они были искусной акварелью, на которой была изображена собака, лежащая спиной к двум щенкам, требующим ее внимания.

Оказавшись за пределами двора, вдалеке от стражей