Шрифт:
Закладка:
Будучи не в силах сломить «сердитое» каре, коканцы рассыпались по соседним оврагам, откуда открыли пальбу. Тогда, по вызову Мейера, явились охотники и выгнали их штыками. Тем не менее огонь с дальних дистанций не умолкал ни на минуту: 3 орудия кидали с высот одну гранату за другой. У нас падали убитые, появились тяжелораненые. Наступила ночь. Солдаты за неимением лопат или мотыг рыли землю штыками, тесаками и за ночь кое-как успели окопаться. С рассветом коканцы снова открыли огонь, а к полудню скопились в густые толпы и двинулись в атаку с пальбой, с оглушительным криком. Казалось, что скопище вот-вот раздавит маленькую кучку «белых рубах», точно вросших в землю. Нет, вышло иначе: каре, окутанное дымом, оглушенное ревом, бушующих полчищ огрызалось картечью и ружейными залпами… Около тысячи распростертых трупов убедили коканцев, что им его не сдвинуть. После недолгих переговоров коканцы согласились на уборку своих убитых, а в это время вдали послышалась канонада, то приближался отряд Черняева, извещенного об опасности. Он шел днем и ночью, чтобы спасти Мейера, и когда до его слуха стали доходить звуки выстрелов, он, чтобы подать о себе весть, приказал палить из пушек. Полусотня сибирских казаков и 75 конных стрелков с 2 орудиями понеслись было вперед, но коканцы не допустили их к отряду и, окружив со всех сторон, держали в осаде более 5 часов. На выручку своих полетел с киргизской милицией сам Черняев – и он не смог пробиться, конное скопище преградило ему дорогу. Тут выручил их всех оставшийся сзади подполковник Лерхе, который приказал свалить с телег всю кладь и подвез на них полуроту стрелков. Тогда только удалось соединиться с казаками, которые под начальством войскового старшины Катанаева все это время отбивались с вершины занятого ими холма. По соединении оба отряда, Мейера и Черняева, выдержали еще встречу с коканцами под стенами Чимкента, после чего разошлись к своим местам.
Через 2 месяца начальство над всеми войсками на Коканской линии было передано генералу Черняеву. С тех пор завоевание края пошло гораздо быстрее. Черняев вторично выступил под Чимкент и на этот раз с более значительным отрядом, состоявшим из 10½ рот пехоты, 18 орудий, 2½ сотен казаков и тысячи киргизов. При всем том, Черняев не решился штурмовать город, на стенах которого стояло 32 орудия, а число защитников насчитывалось до 10 тысяч. В этом числе находилась так называемая «Золотая рота», составленная из беглых. Один поляк уверил коканцев, что он знает, как вести оборону по всем правилам науки. Это «наука» их и погубила. Когда наши насыпали батарею и открыли огонь, коканцы тоже насыпали перед своими воротами один вал, потом другой, втащили пушки, стали отстреливаться и даже собирались на вылазку. Черняев хотел было уже переходить на другую сторону города, как получил известие от подполковника Лерхе, что на плечах коканцев можно ворваться в крепостные ворота. Тогда Черняев отрядил к его четырем ротам маленькую помощь, а сам пошел на цитадель, стоявшую сбоку, над обрывом реки. Цитадель оказалась неприступна, но наши заметили длинный ящик, перекинутый через ров и входивший в сводчатое отверстие стены, к счастью, ничем не прикрытый – это был водопровод. Черняев первый пустился по нему бежать, один по одному, сильно пригнувшись, пробирались солдаты через отверстие в стене и вдруг, как снег на голову, появились в цитадели. Гарнизон до того растерялся, что не сделал ни одного выстрела, многие бросались со скалы, причем разбиваясь насмерть. И колонна Лерхе имела удачу. При первом же «ура!» коканцы бросились к воротам, солдаты за ними, а после короткой сечи часть гарнизона осталась на месте, другая разбежалась, сарты, побросав оружие, искали спасения на деревьях. Неприятель покинул в городе, кроме орудий, множество огнестрельного и холодного оружия, а также свои бунчуки, знамена, значки.
Путь на Ташкент был теперь открыт. Бодро и весело прошли наши войска около 100 верст по удобной, густонаселенной дороге, среди садов и между зеленых полей. Вот и громадный стотысячный город, раскинувшийся в одну сторону на 6, в другую на 4 версты. Ташкент расположен точно в середине венка из садов, примыкавших к городским стенам еще на 6 верст в ширину. Посланный в город парламентер с предложением сдачи вернулся без ответа. Прежде чем на что-нибудь решиться, генерал произвел обычную в этих случаях рекогносцировку, т. е. подробный обзор крепости. В это время был выдвинут в сторону маленький отряд из 2 рот и 4 орудий под начальством подполковника Обуха, с приказанием открыть огонь, что тем занять неприятеля. Скоро им удалось пробить в стене брешь и, получив разрешение, Обух вместе с Лерхе бросились на штурм. Коканцы встретили их таким жестоким огнем, что пока солдаты добежали до стены, они потеряли всех своих начальников. Обух получил смертельную рану. Явился на помощь Черняев, но было уже поздно: он увидел печальные следы только что отбитого штурма – валялись убитые, умирали раненые, а оставшиеся в живых беспомощно столпились во рву. Около 80 человек заплатили жизнью за отвагу своих начальников, сам виновник искупил свою вину в предсмертных муках. Загремели 12 наших орудий, и под прикрытием этого огня удалось выручить остатки штурмовой колонны. Отряд отступил. Невесело возвращались солдаты Черняева в Чимкент, смолки песни, веселый говор, каждый понимал, что коканцы возликуют.
Так оно и было. Слава русского оружия, как будто померкла, коканцы возмечтали уже о возвращении всех русских завоеваний, а главное «Азарет-султана», т. е. города Туркестана с его святыней. Мулла Алимкуль действовал быстро, решительно, но крайне осторожно, вернее, хитро. Он распустил слух, что идет домой, а между тем собрал армию в 10 или 12 тысяч, с артиллерией, обозом, боевыми запасами и двинул ее, минуя Чимкент, прямо на Туркестан. Время стояло зимнее, глухое, никто не ожидал от коканцев такой прыти. Между тем, комендант Туркестана, прослышав о появлении в степи каких-то бродячих шаек, выслал из города на разведку сотню уральских казаков под начальством есаула Серова. Не подозревая какая грозит ей опасность, 4 декабря сотня вышла налегке с одним горным
