Эта замечательная победа и сражение под фортом Перовским показали явный перевес русского оружия и военного искусства. Наши генералы скоро изучили своего неприятеля, поняли в чем заключается его слабость. Оказалось, что бухарцы, коканцы и вообще все азиатские войска не имеют духа стать лицом к лицу с русскими войсками, они уклоняются от натиска самой слабой колонны, если она идет на них смело и решительно. Один вид наклоненных штыков приводит в трепет азиатские орды. Появляясь в открытом поле, они стараются окружить наш отряд, отрезать его от воды, отбить табун, нахватать побольше одиночек. В атаку азиаты несутся нестройной толпой, встреченные огнем, особенно картечью, ищут спасения в бегстве. У них есть задор, но нет отваги и стойкости, победа над ними дается легко, хотя такой победы и цена малая, рассыпавшись, азиаты так же легко собираются… Чтобы закрепить победу нужно брать у них города и крепости, подчинять своей власти население.

Такой способ ведения войны втягивал русские войска против воли в завоевание края. Как ни желали наши военачальники избежать столкновения, уладить дело мирно, они поневоле должны были идти вперед и вперед, пока не уперлись в горы… Победоносное движение вглубь Средней Азии облегчалось тем, что глиняные крепости, несмотря на высоту стен и глубину рвов, не могли остановить русского солдата, Черняев называл эти крепости «глиняными горшками». Раз крепость была взята, защитники уже не думали сопротивляться, они выдавали оружие, сбрасывали туфли и, подобрав полы халатов, бежали куда глаза глядят. Один вид русского солдата на крепостной стене устрашал толпу ее защитников, не знавших, что такое долг гражданина, честь воина, слава подвига. Все это заменял приказ бека: велено стоять и палить – они палят, велено умирать – они все перемрут, как безответные овцы, без вздохов и стонов, а нет приказа – значит, можно бежать. И крик «Отечество в опасности!» не остановит, не вернет безумную толпу, объятую страхом: такого слова нет и в обиходе туземцев того края.

Туркестанский край и попутные города

I

Сибирские батальоны, наступая вверх по реке Чу, шли навстречу оренбургским батальонам, продвигавшимся вверх по Сыр-Дарье. Первых вел Черняев, вторых – Веревкин. Один взял Аулие-ата, другой – город Туркестан, и через 3 года после Узун-Агачского погрома оба отряда уже соединенными силами брали город Чимкент. Чуйская и Сыр-Дарьинская линия сомкнулись. Мы как бы замкнули степи, вышли на хлебородные места, прославленные еще в глубокой древности. Огромная полоса земли, которая носит название своего главного города Туркестана, тянется в одну сторону на полторы тысячи, а попрек на тысячу верст и упирается краями в горы, покрытые вечным снегом, там еще дальше, за горами, лежат владения китайцев, полуразбойничий Афганистан и персидские владения. Край совсем особый, со всех сторон замкнутый. Широкие раздольные его степи вдруг переходят в предгорья, потом поднимаются целые горы, то голые, скалистые, то покрытые вековым хвойным лесом, еще выше – ледяные поляны и вечный снег. Тут-то в этих ледниках берут свое начало как большие, так и малые реки Туркестана, они изливают свои воды не в открытые моря, а в озера или же просто теряются в песках. Горные потоки шумят, брызжут, пенятся, зато большие реки, как, например, Сыр-Дарья, Аму-Дарья в своих пустынных берегах омывают тысячи верст.

Жители Средней Азии:

а – таджичка; б – таджик; в – сартянка; г – узбек

Там, в Туркестанском крае безводные пустыни чередуются с благодатными уголками, где произрастают самые нежные фрукты, растет хлопчатник, поля покрыты сочной густой зеленью: это оазисы. Они не велики, все наперечет, но из-за них шла кровавая война в продолжение многих веков, пока не явились воины Белого Царя. Здесь побывал Александр Македонский, здесь основал свое царство Тимур, или Тамерлан, – «владыка царей», как он сам себя называл.

Почва в Туркестане больше глинистая или же песчаная, не то солончаковая. Дожди идут редко, сухие ветры губят всякий росток, но в оазисах, как мы уже видели на Хивинском, воду отводят из рек при помощи особых канав (арыков), а скудную почву покрывают особым удобрением. Каждое дерево, каждая травка требует попечения. «Где вода – там жизнь», – говорят в Туркестане, – «где нет воды – там смерть». Главная забота земледельца, чтобы хлеб не высох, и если он хороший работник, то его труд вознаграждается сторицей: яровая рожь, ячмень и пшеница дают сам 55, бухарская пшеница и джугара сам 100, просо – 200. На остальном пространстве земля покрывается зеленью только ранней весной, с половины же мая солнце начинает так припекать, что вся трава выгорает. Тощую чахлую зелень можно встретить только около речек и колодцев, да в горах. Летом все пусто, мертво, лишь вольный ветер гуляет на просторе, поднимая тучи песка и пыли. И деревья там особые, не более трех сажень высоты. Растет джида – с гладкими листочками и красными ягодами, которыми питаются фазаны, растет еще саксаул – без листьев и до того крепок, что его не берет ни пила, ни топор; упадет на землю, разобьется в куски, такой хрупкий. Берега Сыр-Дарьи местами покрыты саксауловым лесом на сотни верст, ближе к морю они окружены болотами и зарослями густого камыша, где скрываются барсы, тигры, дикие кабаны.

Самое же страшное в Туркестанском крае не это, а его песчаные пустыни. Их там три – Кизил-кум (Красные пески), Ак-кум (Белые пески) и Кара-Кум (Черные пески), впрочем есть еще четвертая, так называемая Голодная степь. Далеко, куда ни взглянешь, поднимаются барханы, крутые, с одной стороны, покрытые рябью, с другой, наветренной. Песок накаляется здесь до того, что если накрыть его рукой, она покрывается пузырями. В горячем степном воздухе носятся мириады насекомых, а при малейшем ветре поднимается песчаная пыль, которая забивает рот, нос и уши – дышать нечем. Нога погружается в песок по колено, кругом под ногами бегают тарантулы, ползают ядовитые жуки или шныряют скорпионы и отвратительные мохнатые фаланги. Там и сям валяются в пустыне скелеты верблюдов, палых лошадей. Вот таким-то путем шли наши солдаты, когда брали Хиву. Как ни жутко в песках, однако, солончаки еще того хуже. В песках можно докопаться до воды, песчаные бури дают хоть некоторую защиту от ветра, почему киргизы охотно здесь кочуют даже зимой, в солончаках же ничего нет, кроме противной соленой и едкой пыли – это дно высохших озер. Частым гостем пустыни