— Нас обзыва-ают, Бородушка, нас не це-енят…

— Я не собираюсь это терпеть.

— Ты слышишь это? — Сокол притворно загрустил. — Кто-то мешает нам наслаждаться обществом друг друга!

Оуви засмеялся, пока Медея ещё больше закипала. Сокол же, пользуясь представившейся возможностью, начал всячески изощряться и намеренно играть на бедных нервах Медеи.

— Я целый год, целый го-од был с ней! А сейчас эта наглая женщина, с которой я почти не знаком, заставляет меня расстаться с любовью всей моей жизни!

— Я куплю тебе сама орехи, Стриго.

— П-правда? — он вопрошающе глянул на распалявшегося Сокола. — Но к-как же…

— Оставим его наедине со своей неадекватностью.

Медея пошла прочь от Сокола, а за ней поплёлся оуви. Он, чувствуя себя подлым существом, всё время оборачивался, но одновременно с этим он успокаивал себя тем, что покупка настоек и продуктов — сейчас важнее всего, ведь впереди была наверняка долгая дорога. А то, что делал Сокол… он ребячился, и кроме потраченного впустую времени это ничего бы не дало их общему делу.

Когда Медея и Стриго ушли, Сокол вздохнул с облегчением. Он побыстрее ретировался, чтобы больше не привлекать к себе ненужное внимание жителей города. Ему и без того пришлось опозориться.

Даже для меня это перебор, хотя мне совершенно наплевать на внешность столь убогих созданий.

— Ой, только вот тебя здесь не хватало.

Тебе стоит послушать ту разумную девушку. Она единственная, кто говорит здравые вещи.

— Ага. Может, мне ещё плюнуть кому-то в рот? Ну, это же так здраво!

Тебе это всё равно не поможет поумнеть.

— Ха-ха! Пошёл ты.

Проходившая мимо женщина косо глянула на Сокола. Она засмотрелась на его бороду, скривилась и ускорила шаг, чтобы, по всей видимости, быстрее забыть этот ужас.

Не хочу говорить очевидные вещи, но тебя боятся даже эти самобытные организмы.

— Я не буду этого делать.

Пробегавшие мальчишки лет шести резко остановились. Они недолго изучали серьёзного Сокола, но этого им хватило, чтобы указать пальцем на его растительность на лице, рассмеяться и убежать.

До сих по нет желания привести свою скудную внешность в относительный порядок, смертный?

— У меня есть отличное желание послать тебя ещё раз.

— Мама, мама, смотри! — девочка в красивом розовом платьице показала на Сокола. — Этот дядя как будто в коровьих какашках! Это так забавно!

— Тише! — женщина закрыла собой дочку, а потом зыркнула на человека, которого так нелестно описала девочка, и с трудом удержалась, чтобы не засмеяться. — Тебя могут услышать… Пошли!

Может, они и глупы, но я впервые разделяю их мнение.

— Ох, дерьмо! Ладно, ладно! Я понял. Всё!

На крики Сокола оглянулись ещё люди. Махнув на них рукой, он целеустремлённо пошёл вперёд, однако ему пришлось вернуться назад, потому что дальше был тупик.

Цирюльника он нашёл только тогда, когда перерыл весь город, не обнаружил ничего подходящего и спросил у проходившего мимо старика, который любезно помог советом. Он даже не засмеялся, как другие. Хотя постойте. Нет. Зараза! Когда Сокол направился в указанное место, то услышал за спиной очередной хриплый смех, принадлежавший, бесспорно, этому старому гаду. Будь он проклят! Дух, едко прокомментировавший эту ситуацию, был также заткнут разозлённым Соколом.

Его всё бесило, и любые слова в свой адрес вызывали в нём новый приступ неконтролируемой агрессии.

Когда Сокол достиг долгожданной цирюльни, то пару раз вздохнул, чтобы собраться с силами, а затем он, попрощавшись мысленно со своей Бородушкой, вошёл на негнущихся ногах в это убийственное заведение.

* * *

— Мне т-тяжело… — чуть ли не взвыл Стриго, таща на плече внушительную сумку.

— Ты несёшь только настойки, — сказала Медея, поправляя более крупный походный рюкзачок. — Так что прекрати ныть и приноси хоть какую-то пользу.

— Я с-стараюсь, но мне пр-равда тяжело!

— Ну, значит, отдашь всё Соколу. Пусть спасает тебя во второй раз.

— Это, д-должно быть, х-хорошая идея, но я не х-хочу-у-у… о Сущ-щий!

Стриго, непонятным образом удержав сумку, вскрикнул, когда заметил Сокола, подпиравшего стену дома. Но не просто обычного, того самого Сокола, а побритого Сокола! Оуви представлял, как кардинально наёмник может измениться, когда эта злополучная борода пропадёт с его лица, но чтобы настолько… Даже Медея, порядком удивлённая, не могла произнести ничего дельного. Она просто изучала его и определённо поражалась тому, насколько привлекательным и помолодевшим стал их спутник.

— Привет.

— Ты… ты изменился, — с неловкостью произнесла Медея. — Это… похвально.

— Да, я всё же подумал над вашим предложением, поэтому решил не откладывать на потом это важное дело.

— Вы в-выглядите просто великолепно, м-мой спаситель!

Сокол сделал изящный поклон и подмигнул Медее.

— Вы немного перестарались с провиантом, не думаете?

— Этот провиант тебя спасёт в скором времени, так что, — она, перестав пялиться на Сокола, вгляделась в тихие и безлюдные улочки, — я не буду спрашивать, сколько ты здесь стоял. Нам пора в гостиный дом. Мы уже его нашли.

— Отлично! Но перед этим, — Сокол достал увесистый мешочек и показал его Стриго. — Я укра… я нашёл для тебя орешки. Самые разные! Как ты и хотел.

Глаза оуви начали блестеть от подступивших слёз. Он вытер их свободной рукой и с благодарностью кивнул Соколу.

— Я б-бы в-вас обнял, н-но вы не л-любите это. И я п-переживаю, что тогда в-все настойки м-могут разб-биться…

— О не-ет, вы ещё и их купили? Дурдом.

— Потому что это тебе тоже пригодится, дуралей. Ну и нам. Всем. Вы меня потом будете благодарить.

Сокол аккуратно взял у оуви сумку и повесил её на своё второе плечо, которое было не занято. Он подумал, что было бы неплохо заменить всё это одним рюкзаком, чтобы не таскать, как последний идиот, кучу предметов и испытывать неудобства, но сейчас это его волновало не так сильно. Вот утром, может быть, он действительно над этим задумается.

Медея, цокнув языком, ничего не произнесла. Однако ей очень хотелось высказаться по поводу того, что вместо настоек Сокол мог взять на себя провиант.

Оуви, трепетно забрав мешочек с орешками, вышел вперёд и повёл своих спутников к гостиному дому.

* * *

— Что это значит? Почему вам не нужен совместный номер?!

Толстяк, лет пятидесяти, с седыми висками и лысой макушкой, изучал своих клиентов и никак не мог понять, почему два человека, мужчина и женщина, хотели снять не совместный номер. Что с ними было не так?