— Я виноват перед тобой, — оуви активно закивал, — но, пожалуйста, Медея, не сердись на меня. Я не хотел причинять тебе страдания, хоть сначала и планировал, конечно, обворовать, но…

Послышался хлопок. Это оуви ударил себя по лбу.

— Тебе идёт молчать.

— Да, я тоже так думаю. Никогда не умел успокаивать людей.

Медея отстранилась от него, шустро вытерла лицо — и лишь красные глаза выдавали в ней то, что она плакала. Сокол заметил в этой глупой попытке желание не показывать свою слабость, которая, по всей видимости, доставляла ей моральную боль.

— Как я и сказала, — сдержанно начала она, — ты убил всю деревню. И будь я сентиментальной дурой, то обязательно отвела бы тебя в ближайший город, но тебе повезло, что я не такая. Поэтому будь предельно честен со мной и ответь мне на нескромный вопрос: что это была за ерунда?

— Я думаю, раненому ещё нужен… небольшой покой, — уклончиво ответил Сокол и невинно улыбнулся.

— Раненый окончательно обнаглел. Оуви, скажи хоть ты!

— У м-меня есть имя… — шёпотом произнёс он, пряча голову.

— Именно! Уважай его права!

— Тебе слово вообще не давали, — Медея недовольно скрестила руки на груди. — Уважаю или нет — это не имеет никакого значения. Если ты не хочешь, чтобы я перерезала тебе глотку прямо здесь, то ты прекратишь вести себя как ребёнок и наконец станешь взрослым.

— Ты могла бы бросить меня, а не тащить сюда, — чуть наклонившись, Сокол шкодливо ей подмигнул. — Забыть навсегда. Но ты этого не сделала.

— У меня есть свой кодекс, и я не бросаю так просто людей. Даже если они являются монстрами.

Какая точная формулировка! Ты — монстр.

— Заткнись!

— Это ты мне? — переспросила порядком удивлённая Медея. — Ты не попутал ли часом?

— Нет… нет, я не тебе… о Сущий! — в голове что-то неприятно завибрировало, и Сокол мигом прислонил пальцы к вискам. — Послушай, я правда не хотел никого трогать. Я даже не знаю, как так вышло!

— Ты пользовался магией. Ты пользовался, Сущий тебя дери, магией! Но это невозможно!

Крайне интересное заявление.

Перед глазами проскользнули сумбурные картинки, где с трудом можно было рассмотреть размытый знак и странно одетых людей. Они что-то делали, пока всё не заменилось иными, более быстрыми и непонятными событиями: появились дети, стало больше природы.

Сокол застонал и поднялся на ноги. Он несколько секунд изучал свои ладони, а потом повернулся к Медее. Оуви предпочёл тактично не лезть в диалог и только наблюдал со стороны за разворачивающейся сценой.

— Я знаю… или не знаю. Я клянусь, я был самым нормальным наёмником, который, как и все, не делал ничего полезного для всего прокля́того мира! Но теперь я здесь, и единственное, что я знаю — со мной что-то не так. Какие-то… воспоминания чужих людей… я… — Сокол, не сдержавшись, повысил голос. — Я думал, вы тоже погибните! Так уже происходило ранее, я знаю, о чём говорю. Однако я вижу вас, абсолютно здоровых! Представляете, каково моё удивление? А теперь скажи мне, пожалуйста, что произошло в том долбаном доме?

Оуви подполз ближе к Медее, чтобы была возможность видеть раскрасневшегося Сокола, который как безумный махал руками. Он немного испугался, но всё равно подскочил и обнял взволнованного наёмника. Из-за маленького роста оуви, к несчастью, смог обхватить только талию человека, однако это, как ему показалось, не было существенной проблемой.

— Мой спаситель, в-вам нет нужды так нервничать. Я в-верю вам.

— Опять эти сопли, — Медея закатила глаза.

— Нет, не с-сопли. Дело в том, ч-что, когда вы в-выпустили из себя… вот это, я не з-знаю, как правильно это н-назвать, в-ведь на м-магию это было совсем не похоже! — все ж-жители, напав-вшие на вас, начали р-рассыпаться. Как песочный з-замок!

— Ага, а потом я смотрю на своего отца, но вместо его лица вижу иссушённый череп. Вот веселье.

— Но вы живы! — воскликнул Сокол. — Вы живы, вы понимаете это?

— Мож-жет, вы, мой спаситель, не х-хотели причинять нам б-боль?

Или они просто могли быть полезным пушечным мясом. Ничего личного.

— Мы знакомы от силы неделю, — скептично произнесла Медея. — А с этой птицей ещё меньше. Так что не думаю, что здесь сыграла роль ваша детская дружба. Ты одержим.

— Одержим! — повторил оуви и спрятался за Лиднер. — Это ужасно! В одержимых н-находятся д-духи!

— Я спас вам жизнь, разве не это должно вас волновать?

Оуви пискнул, а Медея, покрутив в руках небольшой кинжал, равнодушно пожала плечами.

— Если об этом кто-то узнает, тебя убьют. Или будут пытать. Это ненормально. Дух должен был тебя прикончить или, не знаю, поработить? Что они вообще там делают? Но ты жив. Ты остался человеком. Почему?

— Я понятия не имею, — нахмурившись, сказал Сокол. — В любом случае надо искать во всём плюсы. С этой силой у нас есть преимущество.

— Ты не умеешь ею пользоваться.

— Я научусь.

Медея хмыкнула, а голос в голове Сокола оглушительно засмеялся.

— Как аргумент звучит слабо. Но ладно. Я надеюсь, что не пожалею о своём решении сохранить тебе жизнь, — она поправила выбившиеся рыжие пряди. — Ты должен это ценить.

— Вау, не знал, что ты такая щедрая, — язвительно буркнул Сокол и присел рядом с догорающим костром. — Ты не ответила на мой вопрос.

— Не помню, чтобы мы договаривались на такую игру.

— Но, м-мисс, это несправедливо! — заявил оуви. — Если м-мы собираемся дер-ржаться вместе, м-мы должны знать хоть какую-то пр-равду друг о д-друге.

— Наше приключение будет коротким. Мы разойдёмся в первом же городе.

— Вот и славно, — проворчал Сокол. — Всё равно я не собирался идти с тобой в какую-то даль ради того, чего даже не знаю.

— Как удачно! Я тоже.

— Замечательно! Чем меньше людей, тем мне же проще.

— Вау! Я подумала о том же.

— Пожалуйста, хв-ватит! — взмолился оуви, замахав для пущей эффектности крыльями. — Я не в-вытерплю это м-мучение!

Сокол, по-детски высунув язык, показал его Медее и потушил огонь. В наступившей темноте он не увидел, как девушка в ответ показала ему средний палец.

Оуви, трагично выдохнув, пришёл к мнению, что разговор был так себе по продуктивности, поэтому он дождался, когда Сокол уляжется, и попросился к нему. Наёмник, прыснув от такой просьбы, в конце концов согласился, и оуви, уместившись так, чтобы его обнимали, закрыл глаза и сразу уснул. Он чувствовал себя в безопасности, и это было для него превыше всего.

А Медея, развернувшись ко всем спиной, ещё долго думала обо всём на свете и только под утро благополучно провалилась в Царство Сна.