— Так как ты говоришь тебя зовут?

— Стри́го, — радостно сказал оуви.

— Стриго, — повторил Сокол. — Круто. Я думал, тебя будут звать каким-нибудь… перьеобразным? А, нет! Клювик! Точно. Очень классное имя!

— Но м-меня зовут Стриго, — отмахнулся оуви. — М-меня назвали в ч-честь нашего г-героя, который в одиночку с-справился с полчищем вульфов. У нас даже есть л-легенды, связанные с ним!

— Вы почитаете своих героев?

— Д-да, мы считаем в-важным помнить п-предков. М-мы племя, а племя строится на знании о п-прошлом.

— Бла-бла-бла, — Медея развернулась к Соколу и Стриго и скривила недовольно лицо. — Есть темы поинтереснее, нежели умершие недоптицы?

Оуви, растерявшись от таких дерзких слов, сконфуженно остановился. Сокол, возмущённый чужой бестактностью, встал на его защиту:

— Если тебе нечем заняться, то следи за дорогой. Если мы из-за тебя заблудимся и попадём в очередную западню, то, клянусь, ты об этом пожалеешь.

— Ты не умеешь угрожать, бестолочь.

— Зато ты у нас настоящий профи в этом деле, — Сокол театрально поклонился. — Уж прошу прощения, Ваше Высочество.

— Пошёл знаешь куда? В задницу.

Она направилась дальше. В этот раз Медея полностью игнорировала беседу Сокола и оуви, который тихо рассказывал о том, как все в его племени были без ума от героя, как дети, растущие на легендах о Стриго, сами мечтали быть такими же сильными и смелыми, как он.

Однако оуви были слишком слабы и пугливы, и дети, ставшие взрослыми особями, не достигли никакого успеха.

Сокол слушал Стриго вполуха. Ему, несомненно, была любопытна история оуви, однако прямо сейчас его интересовал куда более насущный вопрос, а именно — Медея. Его раздражало, что она не пыталась с ним нормально поговорить и только грубила, будто он был виноват во всех её несчастьях.

Да, разумеется, он немного… он сильно облажался, когда по его вине погиб её отец, однако это недопонимание они уже обсудили. Попытались, по крайней мере. И Медея, хоть ей тогда было слишком досадно от этого, вела себя вполне адекватно.

Даже если она и считала его убийцей, она это не сказала.

Но Сокол знал, что она на него обижалась, скрывала свои истинные эмоции в глубине души и упорно делала вид, что чувствовала себя прекрасно. Как опрометчиво!

Сокол не затрагивал намеренно эту тему, и это было его главной ошибкой. Он был излишне гордым, из-за чего раньше получал от Орла. Кроме того, он не хотел навязываться. Поэтому вместо того, чтобы решить возникшую проблему, он просто наблюдал и думал, что молчание им поможет. Хотя бы чуть-чуть.

Сокол был таким глупым.

— Я вижу ворота. Видимо, город. Нам нужно закупиться всем необходимым и-и… — Медея скептично осмотрела бороду Сокола. — И тебе надо будет посетить цирюльника. Извини, но ты выглядишь с этой фиговиной просто ужасно.

— Я…

— На самом деле, м-мисс права… — скромно согласился оуви. — Вам н-не идёт, м-мой спаситель.

— Что за…

— Так что я могу заняться со Стриго делами, ну а ты, сам понимаешь, будешь избавляться от своего недоразумения. И не смей никого трогать. Пожалуйста!

— Сама…

— Я всегда х-хотел купить ор-решки! Там же н-наверняка их пр-родают, да?

— Вот попросишь у своего спасителя, и он обязательно выделит тебе сумму на собственные нужды. Если он не пропил все деньги, конечно.

Стриго большими глазами глянул на Сокола, у которого не было никаких шансов противостоять обаянию оуви. Сгорбившись, он поднял голову к небу и взмолился.

— За что мне это зло… Ладно!

— Спасибо! — оуви радостно запрыгал на месте, а затем прильнул к Соколу. — С-спасибо!

— О Сущий, давай только без этих обнимашек. Мне уже плохо от них. Пожалуйста!

— Они бы пошли тебе на пользу.

Им пришлось пройти приличное расстояние, прежде чем они наконец-то дошли до ворот, рядом с которыми стояли стражники — всего лишь два хлипких человека. Сокола радовало, что на пути им не пришлось преодолевать, как это обычно бывало, множество препятствий. В противном случае они бы добирались до треклятого города чересчур долго.

За последние дни Сокол ничего не ел. Его желудок противно урчал и требовал хоть чего-то съестного, а ещё раскалывалась голова из-за жёстких спальных мест. Ему было привычно спать где не попадя, но всё же он был совсем не прочь переночевать в каком-нибудь гостином доме, даже если для этого пришлось бы отдать всё состояние.

Сейчас он ни с того ни с сего ощущал острую нехватку нормальной человеческой кровати. И еды. Вкусной еды.

Стражники, засыпавшие на своём посту, пропустили путников без проблем. Даже радостный оуви их не смутил — это ведь был не нивр.

Сам городок, Э́днус, был маленьким, однако куда больше Верфидо. Сокол бы его назвал типичным местом для того, чтобы жить с семьёй. Разумеется, не исключено, что сюда забегали разбойники, но Сокол готов был поклясться своим мизинцем, что это происходило крайне редко.

В каждом уголке Эднуса кипела жизнь, были слышны крики, недовольства, ругань — в общем, всё то, что делало его самым обычным и нормальным городом, без людей под гипнозом и прочей лабуды.

Уже неплохо.

Выйдя по широкой дороге к центру, Сокол огляделся ещё раз. Королевство людей никогда не славилось изящной архитектурой, поэтому и дома здесь были низенькими, классической формы и блеклыми. Они не притягивали к себе взгляд утончёнными деталями или необыкновенным фасадом. Это были типичные постройки для того, чтобы передохнуть, и жить в них на постоянной основе Сокол бы не хотел. Ему были привычнее улица и безграничная природа, опасности, поджидающие на каждом шагу. И сколько бы он на это не жаловался, его это более чем устраивало.

В конце концов, он был свободолюбивым человеком, а не семьянином, который готов был пожертвовать самым ценным, чтобы растить детей вместе с любимой жёнушкой.

— Итак, — Медея, изучая вместе с Соколом местность, положила руки на бёдра. — Лавки вижу. Цирюльник, наверное, дальше.

— А давай всё же не будем? Ты не представляешь, как я сроднился со своей волоснëй! Я даже дал ей имя, прикинь? Её зовут, — Сокол с достоинством провёл по бороде, — Бородушка!

На веснушчатом лице Медеи отобразилось недоумение. Сам оуви, с нечитаемой эмоцией смотря на наёмника, чуть приоткрыл клюв.

— Это что, твоя запасная рука? — скептично поинтересовалась Лиднер. — Ты уберёшь это. Живо.

— Нас разлучают, моя прелесть! О Сущий, это наказание!

— Прекрати придуриваться. Ты вообще видел себя со стороны? Ты как неудачник. Весь заросший и грязный. Бродяжки и то выглядят лучше тебя.