Взглянул на девушку: судя по её сосредоточенному виду, она справилась с собой и теперь больше походила на выжидающего охотника, чем на беспомощную жертву. Гия следила за каждым движением ползучего гостя, едва заметно шевеля бровями. У меня сложилось впечатление, что она не просто изучает это существо, но и пытается определить и понять. Я вспомнил её слова о том, что они долго жили в этом лесу. Возможно ли, что она знает, как совладать с этой напастью? От этих мыслей я внутренне приободрился, переставая прощаться с жизнью, и снова вцепился взглядом в девушку, чтобы заметить, отследить и, возможно, повторить её действия.

Зáмершая словно почувствовала мой ход мыслей и согласно кивнула, как мне показалось, одними глазами.

Змея, оттащив и раскурочив по траве часть оторванных птичьих потрохов и желудка, заглотила их, с силой смыкая челюсти.

От резкого «клац» её зубов, хлюпнувших желудочно-кишечных соков и их внутреннего смрада, меня повело, в глазах ещё сильнее потемнело, и я начал заваливаться набок, в другую сторону от этой громадины. В следующее мгновение мою голову заволокло густеющей чернотой и мне понадобились все силы, чтобы удержать себя в сознании.

Иначе, кричало сердце — смерть.

Я успел выставить руку, чтобы тело получило упор, и смог увидеть, как змея запрокидывает голову, проталкивая добычу грубыми сокращениями шейных мышц.

В это же мгновение ко мне молнией подскочила Гия, сбивая с птичьего крыла, схватила за плечи и с силой встряхнула, замирая у левого плеча:

— Очнись, Элей! — её шёпот просвистел возле моего уха, прорывая бессознательный туман в моей голове. Я захлопал глазами, резко вздыхая, и тут же с паникой впился взглядом в змею. Та продолжала глотать внутренности, освободив нас от своего внимания. Этим и воспользовалась зáмершая.

Я замычал, заставляя язык двигаться, чтобы хоть что-то произнести.

— Ч-что это? Лисы? — онемевшими губами едва слышно прошептал я, когда смог разомкнуть сжатые челюсти.

— Я поняла! Это — Скиталец, — волнительно шептала девушка, поддерживая моё окаменевшее тело. — Отдадим ему птицу. Он, наверное, приполз на запах. Лисят Морель увела, я знаю.

— К-к-как? — зубы предательски стучали. Тело отказывалось следовать примеру Гии и возвращаться в обычное состояние. Я попытался пошевелиться, но тщетно. Даже шея поворачивалась с трудом. Голова кружилась, мешая мне увидеть всё вокруг единой картиной.

— У тебя есть что-нибудь для храбрости? Или подвижности? Бесшумности? — нервный свистящий смешок в моё ухо заставил подключить затуманенную голову, чтобы ответить на эти вопросы.

«Готового ничего нет. Сделать можно, но нужно время», — отвечал я ей.

Девушка снова меня тряхнула, обращая на себя внимание и показывая вопросительным взглядом, что ждёт ответа. Я озадаченно на неё посмотрел — я же сказал. Но, прокрутив мысли, понял, что мои слова остались в моей голове. Я с трудом ею качнул. Она тихо цокнула, оставив меня в покое и взглянув внимательно на змею. После вновь обратилась ко мне, щекоча дыханием кожу на шее. Я поёжился, степенно собирая себя в движимое создание.

— Нам нужно дождаться, пока он уснёт. О Скитальцах я маленько знаю: они спят крепко, с последнего заката и до первого рассвета. Тогда мы сможем уйти, как сядет третье солнце. Только тихо — они чутко реагируют на звук.

Она говорила сбивчиво и спешно, заставляя меня кренить голову набок, чтобы хоть как-то защитить раздразнённую её дыханием кожу. Если она продолжит свистеть в том же духе, то мне, даже если погибнем, придётся думать уже о другой змее. Поменьше и породнее.

От таких мыслей я озлобился сам на себя и всё вокруг, хоть и понимал, что это только мои проблемы. И глупо винить и приплетать кого-то ещё.

«Звала тебя Анка на озеро несколько дней назад. Сходил бы, и проще было», — зашевелились мысли-задиры, смеясь над моей телесной слабостью.

Я думал, что откушу себе язык — настолько сильно сжал челюсти, острой болью освобождая голову от этого крайне лишнего и неуместного внимания.

«Снадобья», — упорно направлял сам себя, с трудом отводя взгляд от Скитальца и пытаясь повернуть себя к чемодану. Безуспешно. Моë оцепенение накрепко держало всë тело. Я попытался напрячь мышцы, брыкнуться, как-то стряхнуть с себя эту скованность, но Гия меня остановила, мëртвой хваткой сжимая плечи. Я внутренне взвыл от боли, зажмуриваясь и стиснув зубы, в уголках глаз скопились слëзы — откуда такая сила в девичьих руках?!

Девушка отреагировала на мои молчаливые страдания, расслабляя пальцы. Я, от боли забывший обо всëм на свете, открыл глаза, всё-таки повернул голову со смирением и отчаянием встречая направленный на нас спокойный, изучающий взгляд синих змеиных глаз.

И начал тонуть в этом взгляде, словно погружаясь в вязкое болото. Вновь на мгновение показался раздвоенный язык, чешуйчатая голова склонилась вбок, пока всë остальное необъятное тело собиралось на полянке, заслоняя собой древесную полость и сминая остатки костра, шелестя и укладываясь в плотные, ужасающие кольца.

Внутренние веки создания моргнули, и голова потянулась к нам медленно, неотвратимо. Гия вздрогнула, держа меня за плечи и прижимаясь всем телом. Я понял, что она хоть и зáмершая, хоть и охотница, хоть и нечеловечески сильна, но она всë же девушка. Девушка, пережившая многое, но не всë. И сейчас ей так же страшно, как и мне, или больше.

Я медленно вдохнул, наполняя воздухом оголодавший организм. Боковым зрением заметил, что лисы действительно ушли. От этого мне стало чуть спокойней, но не настолько, чтобы позволить себе расслабиться.

Я разогрел свою голову, целиком превращаясь в наблюдателя и как можно резвее соображая, что можно предпринять и что успеть перед сложившейся неотвратимостью. Глаза которой продолжали приближаться.

В голове пустота. Мысли, как испуганные мыши, замолчали все до единой. Мне даже показалось, что я слышу дробные стуки их сердец, но это звучали наши. И чем ближе к нам наклонялась змея, тем тише и реже они стучали.

Скиталец принюхивался — я видел, как раздуваются его ноздри-прорези, в отдалении полностью сливающиеся с чешуёй. Голова остановилась, замерла. Синий язык прощупал воздух возле моего лица, я почувствовал его дыхание. Напахнуло съеденными потрохами, всё моё нутро в судороге сжалось. К горлу подкатил густой, твёрдый ком. Во рту пересохло, и моё тело превратилось в туго натянутую нить: тронь — и она лопнет, раскидав уже мои внутренности вокруг.

Я ощутил, как начали сползать с плеч пальцы девушки, и услышал за спиной тихое падение, заглушённое