Шрифт:
Закладка:
Заметив прячущуюся у реки Фанни, женщина сразу поняла, что та еврейка, а значит, бежит от трагедии. Между ними было что-то общее.
Поэтому они вместе дождались ночи. Потом Гизелла тайком провела Фанни в свою деревушку на склоне холма. Она накормила девочку супом, который та съела в считанные секунды, и постелила ей в небольшом курятнике за домом. Женщина дала девочке несколько старых вещей, забрала у неё платье с жёлтой звездой и сожгла его в камине. Ей хотелось объяснить, что так будет лучше, поскольку многие её соседи-венгры в той же мере считают евреев угрозой, что и нацисты, и что если они узнают, что она прячет еврейскую девочку, их обеих убьют. Но ни женщина, ни девочка не понимали язык друг друга. Они обращались друг к другу жестикулируя, пытаясь донести мысль.
Гизелла похлопала по земле и на венгерском сказала: «Здесь. Сиди здесь. Вот здесь. В этом месте».
Фанни на греческом ответила: «Спасибо за еду».
Гизелла: «Снаружи небезопасно».
Фанни: «Я ехала на поезде. Я сбежала».
Гизелла: «Местные не любят евреев. Мне лично всё равно. Все мы дети Божьи».
Фанни: «Вы знаете, куда ехал поезд?»
Гизелла: «Здесь. Ты должна сидеть здесь. Поняла?»
Фанни: «Они убили моего отца».
Гизелла: «Суп? Тебе нравится суп?»
Фанни: «Я вас не понимаю. Простите».
Гизелла: «Я тебя не понимаю. Прости».
Гизелла вздохнула, а потом потянулась и взяла Фанни за руку. Поднесла её к своей груди.
– Гизелла, – тихо сказала она.
Фанни повторила жест.
– Фанни, – сказала она.
Для первой ночи этого было достаточно. Гизелла закрыла за собой деревянную дверь, и лежащая на большом стоге сена Фанни уснула без всяких сновидений.
* * *
В следующие месяцы Гизелла с Фанни наладили определённое расписание дня. Фанни вставала ещё до рассвета и заходила в дом, где они с Гизеллой завтракали овсяными лепёшками с джемом и обменивались парой новых слов на венгерском. Потом, пока Гизелла ходила по деревне и собирала вещи на стирку или перешивание, Фанни пряталась в курятнике. На закате она приходила к Гизелле, чтобы поужинать из того, что они могли наскрести: картошка, лук-порей или хлебный суп. Изредка Гизелла готовила клёцки из дрожжевой муки с совсем небольшим количеством творога. Фанни помогала ей раскатывать тесто.
По воскресеньям Гизелла ходила в католическую церковь и тихо произносила молитвы за жизнь девочки. Она брала с собой мешочек с красными чётками и сжимала их, обращаясь к Богу.
Постепенно отношения между ними развивались. Словарный запас увеличивался. Фанни и Гизелла смогли рассказать друг другу о своих семьях и обнаружили, что их связывают пережитые потери. Гизелла объяснила, что курятник когда-то был конюшней для лошади, которую пришлось продать после смерти мужа. Фанни рассказала, как её выбросили из поезда на ходу, как она катилась по колючей траве и как побежала, когда услышала выстрелы.
Гизелла покачала головой:
– Когда закончится война, тебе не придётся больше бегать. Но до тех пор нельзя никому верить, поняла? Ни соседям. Ни полиции. Никому.
– А когда закончится война? – спросила Фанни.
– Скоро.
– Гизелла…
– Да?
– Когда она закончится…
– Да?
– Как я всех отыщу?
Наступила зима, принёсшая с собой 1944 год
По мере того как война продолжалась, припасов становилось все меньше. Стало меньше еды. Даже хлеб был дорогим. Гизелла стала брать больше работы. Почти всю ночь она шила, по утрам стирала в реке, а днём развозила одежду. Иногда по вечерам, когда Фанни пробиралась в дом, она заставала Гизеллу спящей за швейным столом. Теперь она выглядела старше, чем в тот день, когда они встретились в лесу.
– Позвольте помочь, – предложила Фанни. – Я чинила одежду матери.
– Хорошо, – ответила Гизелла.
После ужина они несколько часов провели за шитьём – Гизелла учила Фанни тонкостям пришивания пуговиц и подшивания платьев. Так продолжалось много недель. Однажды вечером Гизелла отложила изделие и положила ладонь на руку Фанни.
– Можно кое-что тебе сказать?
– Да.
– Я думаю, мне послал тебя Господь. Перед тем как Сандор ушёл на войну, мы надеялись завести ребёнка. Он сказал, что хочет дочку. Я спросила: «А почему не сына?». Он ответил, что сын станет солдатом, а солдат пойдёт и погибнет. Сказал, не хочет, чтобы я переживала о том, что могу потерять своего ребёнка.
Она прикусила губу.
– Вместо этого я потеряла мужа.
Фанни сжала её ладонь.
– Я говорю это к тому, – прошептала Гизелла, – что, когда закончится война, ты можешь остаться со мной, если захочешь.
Фанни почувствовала, как внутри растекается тёплое чувство – подобного она не испытывала уже очень давно. Её словарного запаса в тринадцать лет не хватало для того, чтобы дать этому чувству название. Но я скажу вам, что это было.
Чувство единения с близким человеком.
* * *
На следующий день, после ухода Гизеллы, Фанни решила помочь ей. Оставалось ещё много одежды к починке, и Фанни не хотелось чувствовать себя бесполезной, прячась в курятнике всё с той же парой-тройкой книжек, которые дала ей Гизелла. Она осторожно прокралась из курятника в дом, ползя по земле, чтобы не попасться на глаза соседям. Попав внутрь, она принялась за работу. Она чувствовала себя бодрой и полезной, впервые за долгое время видя в окно солнечный свет. Это было первое ощущение нормальности после всего того безумия, начало которому было положено в Салониках.
К полудню, выпив три стакана воды, Фанни захотела воспользоваться туалетом. Выходя на улицу, она была осторожна. Но всего несколько минут спустя, вернувшись в дом, она вошла в швейную комнату и столкнулась лицом к лицу с седовласой женщиной в зелёном пальто и шляпе в тон, держащей в руках стопку одежды.
На лице женщины отобразилось удивление. Она приподняла густые брови.
– Кто ты такая? – спросила она.
Фанни была настолько не готова к появлению этой женщины – да и вообще кого угодно, – что никак не могла придумать, что ответить.
– Я спросила твоё имя, – напомнила женщина.
Фанни сглотнула. Все мысли смешались в голове.
– Гизелла… – прошептала она.
– Ты не Гизелла. Я знаю Гизеллу. Гизелла должна была пришить пуговицы на этих рубашках.
– Я имела в виду… Что помогаю Гизелле, – сказала она, а потом добавила: – Чоколом. – Вежливое приветствие по отношению ко взрослой женщине на венгерском.
Женщина вскинула голову, как будто бы нюхая воздух вокруг Фанни.
– Что это за акцент? Ты болгарка?
– Нет.
– Твои волосы. Ты из Греции? Откуда ты?
– Не знаю…
– Ты
