Шрифт:
Закладка:
Но она не преувеличивала, когда говорила, что все будут интересоваться ее ситуацией. Раньше и теперь, когда она стала Лидией Стахиевной, о ней всегда говорили много и тихо, или громко. Ей на роду было написано: не быть фигурой умолчания. Многие пытались судить о ее достоинствах и недостатках, последних, конечно, находили больше. И говорили о них снисходительно, как само собой разумеющихся, ведь девушка она покладистая, уступчивая, бесхарактерная, богемная: то везет тяпки и лопаты в Мелихово, то подсчитывает пучки щавеля, собранного Чеховыми, то развлекает своей красотой и пением Антона Павловича, который терпеть не может одиночества и тишины – «я всегда первая делаю все, что могу. Вы же хотите, чтобы Вам было спокойно и хорошо и чтобы около Вас сидели и приезжали бы к Вам, а сами не сделаете ни шагу ни для кого». Короче, как сказали бы не в гостиной (где посмеялись бы), а в народе: «глупая доброта и девка беззащитная». А таких все с удовольствием, без ревности хвалят, поучают, но особо в расчет не принимают.
Не потому ли Антон Павлович совсем не взволновался, когда в московских кругах отметили, что судьба героини его новой пьесы совпадает с судьбой близкой ему девушки, переживавшей тогда тяжелый роман. И она сама тогда его грустно спросила: «Говорят, вы снова позаимствовали сюжет из моей жизни?» Отмолчался. Но очень взволновался, готов был отказаться от постановки пьесы, узнав, что в Тригорине будто бы увидели Потапенко.
С ней, как всегда, мало считались или, в крайнем случае, придумывали смешную роль – считать щавель, собранный другими…
И вот он, 95-й год. Чехов жил небезынтересно. Ходил в театры. Смотрел у Корша новую пьесу, поставленную роскошно и идущую недурно. В главной роли Лилия Борисовна Яворская – «очень милая женщина». И снова он «простирал руки к двум белым чайкам», т. е. к Яворской и Щепкиной-Куперник, которую мог терпеть три дня в неделю, потому что хитрила, как черт, но больше была похожа на крысу. Жил в Мелихове, с наездами в Москву, где ел устрицы. Скромно констатировал, что во Франции его переводят чаще, чем Толстого, который длинно пишет. Старого друга Левитана критиковал: «пишет не молодо, а бравурно», но радовался, что помирился с ним после «Попрыгуньи». Подвел в этом году итоги: «литературе я обязан счастливейшими днями моей жизни и лучшими симпатиями». И все-таки постарел, денег не было, орденов и чинов – тоже. Долги были. Потом пришла весна, но какая-то жалкая и несмелая, лежал долго снег в полях, езды не было ни на санях, ни на колесах, а скотина скучала по траве и воле. Оставалось ждать неукоснительного лета. Пришло. Запели жаворонки в поле, в лесу закричали дрозды. Тепло и весело. В деревне мужики и бабы встречали с добром и ласкою. Все радовались дождику, который выпадал по вечерам, оттого и сенокос начался благополучно.
Розы в то лето цвели необыкновенно… в память о чем-то или предвещая что-то… В августе он встретился с Львом Толстым, был потрясен им и очарован его дочерьми – в них не было фальши. Потом писал московскую повесть «Три года». Но главное – писал пьесу, в которой было «пять пудов любви».
Начал в октябре, закончил в ноябре.
Лика, брошенная Потапенко, к тому времени приехала в Россию.
Необходимо было все рассказать родным, успокоить их, помириться с ними. Впрочем, любовь их и была прощением. Восьмидесятилетняя бабушка перед Богом хлопотала за двух Лид – сестру Лидию Александровну и ее дочь Лидюшу (Лику) Стахиевну… Но взгляд ее был обращен и ко всей Богом данной жизни. В этом она была сильнее грустных и неприспособленных обеих Мизиновых. Об этом свидетельствует ее ежедневник:
2 марта. Четверг. Письма от Лидии не было, но Соня Соболева была у нее 2 раза, не застала. Она теперь занята.
4. Суббота. Письмо от Лидии. Начались хлопоты по экзаменам детей, сама она бодра. Бандаж начала носить, пока не привыкла, беспокоит. Был у нее А. Ф., все собирается за границу – путь ему широкий, да и карман нуждается.
14 марта. Вторник. Получила письмо от Лидии. Слава Богу здорова. Много хлопот с детьми в гимназии. Готовит их играть для акта. Пишет, что выиграла Самойлова. Знать, она лучше нас молилась, Господь и послал ей выиграть. Рада за нее, так же с трудом добывает насущного хлеба. Сажусь писать Лидии. Она мне приложила марки, чтобы ответить.
17 марта. Пятница. Сажусь писать Лидюше, поздравить с наступающим ангелом.
19. Воскресенье. Получила от Лидии письмо, все сошло благополучно. Играли хорошо, но опять впереди музыкальные вечера. Боится. Господь поможет. Господь поможет!
23. Четверг. День именин моих двух дорогих Лидюшек! Господи! Услышь мою молитву об них, дабы были обе здоровы и счастливы.
24. Пятница. Миша теперь в Москве. Лидия счастлива, что он у нее остановился, поговорят, погорюют и скоро нам напишет.
27. Понедельник. Ничего особенного не было. Погода хорошая, дети гуляют.
29. Среда. От Лидии весть хорошая. Я брала ванну, опять Клепа меня мыла, плохо ибо чувствую.
Экзамен в гимназии удался как нельзя лучше. Лида довольна и рада избавиться от хлопот, может теперь отдохнуть. От Лидюши получила письмо, что в половине Страстной недели будет уже в Москве!
Пишу моим Мизиновым и поздравляю с праздником. Слава богу, мои Мизиновы вместе, теперь блаженствуют!
3 апреля. Был священник, молодой с образом, отслужил молебен, а потом на скотном дворе. Позавтракал и ушел в деревню.
Получила от Лидии письмо… Все не может отдохнуть после утомительных хлопот. У нее сильный насморк.
А Варя Эберле будет петь в «Кармен», Лидюша хлопочет о билетах.
14. Пятница. Писала Лидюше, поручила ей покупки. Между Лидией и Лидюшей – мир и согласие.
30, воскресенье, апрель. Приехала Лидия, все себя плохо чувствует, вроде инфекция. Лидюша в разъездах по своим знакомым, когда к нам – еще не известно.
1 мая. Был мелкий дождь утром, оживил зелень, березки одеваются повсюду, видна жизнь оживляющая. Миша поехал в Старицу на съезд. Отец Николай у нас завтракал, а потом пошли все и дети на поле молиться. Служился молебен со святой водой. Пошли, Господи, урожайный год и избавь от бед, града, грозы и напастей разного рода.
6. Суббота. Сердце все еще не в порядке. С 4 часов утра приложила
