— А он говорит: «вот ты с меня деньги берёшь за охоту: мне комфортно, и ты зарабатываешь. Все свои роли знают. Поэтому дружим. А партнёрство — это другая история, мутная».

— Расстроились, наверное? — Максим искал в реакции Ивана зацепку.

— Конечно, расстроился. С Рустамом можно по понятиям, а с инвесторами надо и бизнес-план писать, и «кэш-флоу»… — Иван с придыханием произнёс непонятное ни себе, ни Максиму словечко, — рассчитывать. Как тут не расстроиться?!

— И? — Максиму показалось, что он идёт в верном направлении.

— И, стало быть, я пошёл и своего главного клиента десять раз ножом пырнул! Майор, ты совсем с ума сошёл? — Иван насупился, пристально глядя в глаза Максиму.

Тот не отвёл взгляд, но понял, что проиграл.

— Отставить разговоры! Оружием-то вы владеете, может, и пошло что-то не так в разговоре?

— И чо? Я его десять раз, не глядя, пырнул? Вон, смотри, следов борьбы нет — так я мог бы и аккуратно артерию вскрыть, — цинично сообщил Иван и стянул с себя термобелье, демонстрируя загорелый жилистый торс без всяких следов единоборства.

— Ладно. По остальным что думаете? У кого мотив мог быть? — капитулировал Максим.

— Да все тут в некотором роде с него кормились. Какие тут мотивы — благодетеля порешить? Но убивали его жестоко. Тут не личная неприязнь, тут ненависть — столько раз пырнуть! — Иван поёжился и нервно захрустел костяшками пальцев. Ему явно было не по себе от произошедшего.

— Ну а все-таки? Есть, кого Рустам обижал?

— Он, конечно, всех унижал направо и налево, но при этом и одаривал щедро. Вон с Никитой какая-то терка вышла, потом его жене лечение оплатил. В Израиле лечили.

— А что за терка?

— Ну что-то там Никита не подписал, хотя пообещал. Разрешение, что ли. Стало быть, чиновничьи какие-то разборки, — Иван брезгливо поморщился.

Максим сделал пометку в блокноте. На этом он поблагодарил Ивана и попросил прислать Никиту.

В перерыве майор сделал зарядку, поприседав и отжавшись полсотни раз. Его тренированному телу отчаянно не хватало движения.

С Никитой Максим повторил свою мантру про полномочия Росгвардии, понимая, что чиновники любят порядок. Тот охотно согласился побеседовать и сам рассказал весь необходимый минимум.

— Черевко Никита Алексеевич. Место рождения — Украина, Донецк. Образование высшее. Два высших, точнее. Род занятий — работаю руководителем департамента в правительстве Москвы. Статс-секретарь министерства строительства.

Где-то очень глубоко в его речи слышались отзвуки малороссийской мовы, вытравленной годами жизни в Москве.

— Как познакомились с покойным?

— Та на охоте. Нас Иван познакомил.

— Кроме этого какие-то отношения были?

Максиму показалось, что Никита на долю секунды сморгнул, затем выражение лица стало опять бесстрастным.

— Нет никаких. От охоты к охоте.

— А у нас есть информация, что он оплачивал лечение вашей жене! — Максим перешел в наступление.

Никита замялся:

— Та это просто человеческий поступок: я рассказал — он вызвался помочь жинке моей. У нее лимфому какую-то редкую нашли. Типа — рак крови. В России такое не лечат, сказали шесть месяцев ей осталось. А он в Израиле нашел клинику и туда ее за свой счет отправил. Мы с дочками уже с ней попрощались, а там за месяц ее подняли. Спасибо Рустаму, земля ему пухом, — закончил Никита потеплевшим голосом.

— Допустим, что так. То есть по работе у вас не было отношений?

— Нет, — с вернувшейся уверенностью ответил Никита.

Тут Максиму пришла в голову идея.

— Телефон свой дайте посмотреть.

— Зачем это? Вы не имеете права! — занервничал Никита. И без того дрожащие руки начали ощутимо трястись.

— Телефон на стол! — почувствовал слабину в собеседнике Максим. — А то я вас до прилёта следователей сейчас закрою в ледник с целью пресечения преступных действий! Быстро!

Росгвардеец привстал над столом, чтобы быть чуть повыше довольно крупного чиновника.

Но Никита от нажима поплыл, вжал голову в плечи, достал телефон и протянул Максиму. Тот пролистал все мессенджеры по очереди. В «Вотсапе» и «Вайбере» переписки у Никиты с Рустамом не было, а вот в «Сигнале» нашлось больше сотни сообщений. Их содержание недвусмысленно указывало на наличие неформальных контактов между чиновником и коммерсантом.

— Так-так. То есть дела вы вели? И что пошло не так? — ковал железо, пока горячо, Максим.

— Все было так. Наши дела к его смерти не имеют отношения, — Никита перешёл на визг.

— Ну с делами мои коллеги разберутся, мне про убийство расскажите. Он вас шантажировал? — пошел ва-банк Максим.

— Чем? — искренне изумился Никита. Его одутловатое лицо с мешками под глазами перекосило от изумления.

— Взятками. Чем вы там ещё занимались? — Максим понимал, что он встаёт на тонкий лёд, говоря о сфере, в которой ничего не понимает.

— Та я вас умоляю, расскажи он кому о нашем, — Никита чуть замялся, подыскивая слово, — «партнёрстве», он бы потерял в разы больше. Меня с работы выгонят, ну дело возбудят, без улик, кстати. А он всех своих торговых центров лишится — раз взятка, значит, разрешения выданы незаконно! — Никита чуть успокоился и говорил менее визгливо.

— А не стыдно взятки-то брать? — брезгливо морщась, спросил чиновника Максим, искренне не понимавший такую породу людей.

Как и все служивые, он всей душой ненавидел работников тыла, вечно урывающих кусок от чего-бы то ни было, попавшего в их ведение. А украинский прапорщик, который таскает со склада все, что плохо лежит, это и вовсе был вечный мем, оставшийся еще со времен Советского Союза.

— Та я же помогаю людям. Кто же виноват, что такие законы пишут, что три года надо стройку согласовывать? А я не за свою подпись беру, а принимаю благодарность за то, что я с его документами бегаю по всем инстанциям, — едва ли не с гордостью за себя сообщил Никита.

Максим ещё поспрашивал его минут десять, но ничего путного не добился. Он отпустил Черевко, на этом решив приостановить игру в Шерлока Холмса. От происшедших событий и вынужденных допросов у Максима заболела голова. Психолог из него был никакой, как, впрочем, и детектив. Это на