победителями в войне с Миланом, на которую и собирались деньги, было слишком привлекательно. Медичи не будут откровенно выступать против, как раз чтобы не растерять с таким трудом завоеванное расположение простых горожан, но кошелек сожмут с горечью и защемившимся сердцем.

Хотя горевать ни Медичи, ни другие семьи, выступающие против кадастровой системы, долго не стали. Ведь они же флорентинцы, они привыкли действовать во имя доходов, а не распускать нюни. Большая часть предпринимателей, банкиров и купцов начинают декларировать поддельные документы. У самих Медичи было две книги о доходах, одна содержала реальные цифры прибыли и держалась в секрете под семью замками, а во второй были прописаны удобные цифры для налогообложения. Что уж говорить, если у генерального директора одного из филиалов банка Медичи было открыто три счета с подставными именами! А бухгалтер местного торговца шелком на первой странице подделанных документов о доходах с иронией напишет: «Из любви к кадастру»[27]. Были ли какие-то наказания за фальшивую декларацию? Безусловно, человек терял право собственности на всю не вписанную в кадастровый документ недвижимость и деятельность. Но, как говорится, не пойман — не вор — история стара как мир.

Менее предприимчивые или просто более честные флорентинцы будут вынуждены продать часть недвижимости и земель из-за невозможности оплатить требуемую сумму налога. Пошатнется рынок инвестиций. Хотелось как лучше, но не получилось, хотя кадастровые документы сегодня для нас являются большой ценностью. Именно из них мы знаем о том, что Медичи имели несколько вилл и земель в Муджелло, что подкрепляет версию их происхождения на той территории. Семья не только вкладывала средства в покупку недвижимости, но и выступала меценатами для постройки церквей и монастырей, где трудились лучшие архитекторы и художники того времени. Вряд ли бы Медичи сливали такие круглые суммы в глухие места Муджелло, не имея каких-то родственных связей.

«Решив» проблему с кадастром, Медичи выделяют еще одну статью расходов в своем бюджете — на искусство. Почти что каждый флорентинский банкир того времени не только любит зарабатывать, но и с удовольствием тратит, окружая себя предметами роскоши, которые для нас сегодня являются настоящими произведениями искусства, хранящиеся за стеклом в музеях. И глазу приятно, и все в городе знают, у кого такой хороший вкус да большой кошелек!

Джованни де Биччи будет одним из первых во Флоренции, кто заказал украсить свой дом фресками! Тем самым он показал себя не только успешным банкиром, но и человеком с тонким вкусом. Хороший вкус и финансовые возможности — прекрасная комбинация, которая выльется в то, что Джованни пригласят участвовать в судействе одного конкурса. Конкурса, с которого началась великая эпоха Возрождения.

Шел 1401 год, Флоренция уже закончила мраморную облицовку своей Крестильни на Соборной площади. Работа вышла на славу и поражала грациозностью линий, казалось, что фасад выписан на листе белого мрамора изящной полоской зеленого серпантина. Но этого было мало, поэтому глашатаи по всему городу разносят новость о новом конкурсе. Кто из скульпторов, ремесленников и архитекторов готов сделать для Крестильни бронзовые врата? Конкурсантам было предложено создать небольшую бронзовую форму с изображением «Жертвоприношения Исаака».

По некоторым документам, в конкурсе приняло участие 6 творцов города, но особенно на фоне других выделялись два имени: Филиппо Брунеллески и Лоренцо Гиберти. Два безусловных таланта. В комиссии было 34 судьи, одним из них был как раз наш Джованни де Биччи. Но документы снова нас хотят скорее запутать, чем внести ясность, кто же победил? Гиберти в своем дневнике называет себя победителем, за которого проголосовали единогласно все 34 судьи. Но ученик и биограф Брунеллески по имени Антонио Туччи Манетти утверждает, что обе работы были настолько хороши, что судьи растерялись. В итоге было принято решение, что над проектом Брунеллески и Гиберти будут работать вместе. Это категорически не устроило Филиппо, и он, обладая достаточно резким характером, вовсе покинул Флоренцию от нанесенной ему обиды. Чья правда, возможно, мы никогда и не узнаем, но точно одно: в 1403 году Гиберти засучивает рукава и берется за работу.

Лоренцо Гиберти. Жертвоприношение Исаака. Бронза. Национальный музей Барджелло, Флоренция

Филиппо Брунеллески. Жертвоприношение Исаака. Бронза. Национальный музей Барджелло, Флоренция

На наше счастье, сохранились обе конкурсные модели мастеров, сегодня они бережно хранятся во Флоренции в музее скульптуры Барджелло. Придя туда, мы можем тоже почувствовать себя судьями и рассмотреть их произведения, а также сделать свои выводы о честности или ее отсутствии в голосовании.

Гиберти очень гармонично вписывает своих героев в бронзовую форму. Композиция настолько уравновешена, что на секунду мы даже забываем сам сюжет. Но сюжет-то совершенно не умиротворенный, Авраам занес нож над сыном. Ангел только что появился в небесах, чтобы остановить старца и помешать совершаемому убийству. А милейший барашек, что приютился на горе слева? Он смиренно ждет свою судьбу, как Исаак, который даже не предпринимает попыток освободиться. Вся работа нацелена на то, чтобы мы сели и задумались об этом библейском сюжете. Без спешки, без лишних эмоций, драмы постигли всю глубину происходящего и смысл великой «Воли Божьей».

Брунеллески же не хочет, чтобы мы медитировали над сценой. Своей работой он добивается того, чтобы мы прочувствовали каждой клеточкой цепенящий ужас от происходящего. Нож Авраама уже прикоснулся к беззащитной шее Исаака, кажется, мы даже чувствуем пульсирующую вену, которая отсчитывает последние секунды жизни юноши. Баран блеет и пытается освободиться от веток куста, в котором запутался своими рогами, он тоже хочет жить, хочет сбежать. Ангел явно задержался со своим чудесным появлением, он даже не успевает ничего сказать Аврааму, а просто бросается к его руке и блокирует смертоносный удар. Успел. Мы выдыхаем и пытаемся успокоить вырывающееся от адреналина сердце в груди. Это было слишком эмоционально, слишком театрально для человека XV века, который привык к средневековым скульптурам, лишенным таких ярких эмоций. Возможно, именно это смутило судей? Или же опять решающую роль сыграли финансы, ведь проект Гиберти предполагал наименьшее количество бронзы для своей реализации, а значит, был выгоднее.

Если судьи, кривя сердцем, и хотели капельку сэкономить, у них из этого ничего не вышло. Получив заказ, Гиберти полностью меняет иконографию, а технические моменты выйдут настолько сложными, что для создания врат потребуется 21 год. Обошлось это все Флоренции в круглую сумму — 60 000 флоринов. Вспомните,