Шрифт:
Закладка:
Он очень надеялся, что в последнюю минуту Обсидиан все же сумеет его спасти, и остров поднырнет под него, как это случилось некоторое время назад на болотах.
Но ничего подобного не произошло.
И оставалось рассчитывать только на себя.
Урод неплохо плавал, не раз прыгал в воду с высоты, и эти умения сейчас пригодились как никогда. Он ловко вошел в воду, затем быстро вынырнул на поверхность и огляделся. Летающего острова было не видно, должно быть, буря унесла его куда-то далеко. Но шторм действительно уже утихал, и небо на востоке начало светлеть, позволяя увидеть вдали скалистую громаду какого-то острова. Земля была далеко, пожалуй, даже очень далеко, но надежда доплыть все же оставалась.
И Урод поплыл.
Он сам не знал, сколько времени плыл, гребя и гребя к берегу. Лишь иногда позволял себе немного отдохнуть, лежа на спине на волнах все-таки смилостивившегося и наконец-то успокоившегося моря, и снова плыл. Скалистая громада острова, казалось, вовсе не приближалась, и тем ошеломительнее было вдруг увидеть прибрежные камни прямо у себя перед носом. Ни о каких отмелях или пляжах речи тут даже не шло, скала отрывалась в море почти отвесно, но все же не была гладкой. Достигнув ее и крепко-накрепко вцепившись в выступы камней, Урод сумел хотя бы перевести дух. Теперь дело было за малым – взобраться наверх. Сил на это уже почти не оставалось, но другого выхода все равно не было, и мальчик принялся карабкаться или, скорее, даже ползти вверх, взбираясь на голую скалу, где только кое-где торчали между камней пучки травы – слишком ненадежные, чтобы послужить опорой.
Но вот наконец удалось достичь небольшого уступа, расположенного высоко над водой и достаточно просторного для того, чтобы растянуться на нем во весь рост. Близилось утро, на камнях выступила роса, и Урод жадно припал к ней, чтобы, насколько это возможно, справиться с сухостью во рту.
«Я жив… Я спасся…» – пробормотал мальчик, разваливаясь на каменном ложе, и, не обращая внимания на то, что был мокрым с ног до головы, уснул даже прежде, чем сумел додумать эту мысль до конца.
Когда он проснулся, его ждало много открытий, но только два из них оказались приятными. Самая лучшая новость: выяснилось, что он каким-то чудом все-таки сумел не потерять нож. Удивительно, но его верный боевой товарищ так и остался висеть на поясе, крепко удерживаемый тугими кожаными ножнами.
Кроме ножа, обрадовало и то, что место для ночлега он выбрал удачно – нависающая над головой скала закрыла от палящего солнца, позволила выспаться и даже более или менее восстановить силы. Но на этом приятные открытия закончились.
Было жарко, хотелось есть и еще сильнее – пить, но солнце давно высушило росу, и, если не считать моря внизу, влаги вокруг не было ни капли. Урод решил подняться вверх по скале, чтобы оглядеться, и через некоторое время сумел достичь вершины. То, что он увидел вокруг, ему совсем не понравилось. За спиной было море, а впереди, насколько хватало взгляда, – только голые скалы с растущей лишь кое-где цепкой стелящейся травой да низкими почти голыми кустами.
«Какое гадкое место… Куда же это я попал?» – подумал мальчик.
Странно, но пейзаж вокруг отчего-то казался смутно знакомым. И внезапно Урода осенило.
Он был на Острове изгоев.
Он бежал с Гайеры, чтобы избежать попадания сюда, но судьба коварно подшутила над ним и занесла именно на это же самое место.
* * *
Весь день до самой темноты Урод потратил на поиски еды и воды. Он выбрал направление, ориентируясь на солнце, и двигался по острову, как ему казалось, методично, идя вдоль высокого скалистого берега, внимательно прислушиваясь и глядя то вперед, то вниз. Не послышится ли где-то шум воды, не покажется ли русло ручья, не промелькнет ли тень пробегающей горной козы? Но воды нигде не было, а из живых существ он углядел только крошечную юркую ящерицу да птиц в небе – так высоко, что не достать даже из лука. Впрочем, лука тоже не было, и как его сделать, не имея жил для тетивы, Урод не представлял. В его распоряжении был только нож – верный товарищ, раньше всегда выручавший, что бы ни случилось. Но даже нож казался сейчас совершенно бесполезным. Ножом не добыть воды, нож не поможет укрыться от палящего зноя, не накормит, когда вокруг одни только голые камни, редкая ползучая трава да полусухой кустарник.
Наконец, настала ночь и принесла с собой прохладу, которая позволила передохнуть от изматывающей жары, но нисколько не приглушила жажды. Найдя укрытие под нависающим куском скалы, Урод, как мог, устроился на камнях и попытался заснуть. Это было непросто, в животе урчало, дико хотелось пить и есть. Может быть, утром найти более или менее сносный спуск морю и попробовать поймать рыбу? Но не есть же рыбу сырой! А здесь нет огня, чтобы ее приготовить…
В конце концов, он все-таки уснул, но спал недолго – проснулся, ощутив, что сильно замерз. Если днем на этом жутком острове царила невыносимая жара, то теперь, когда вступила в свои права ночь, стало так холодно, как никогда не бывало на Геаре. Выбравшись из укрытия, мальчик сел, прижался спиной к скале в надежде, что камень еще сохранил остатки полученного за день тепла, весь съежился, обняв колени, и в таком положении кое-как задремал, то и дело вздрагивая и просыпаясь. Под утро выступила роса, но чтобы хоть чуть-чуть утолить жажду, пришлось облизать не одну дюжину камней. И это мало помогло, казалось, что влага не попадала в рот, а уходила в песок.
А потом рассвело, и начался новый день, как две капли столь вожделенной, но отсутствующей воды похожий на вчерашний. Урод все так же шел вдоль берега, уже не отдавая себе отчета, куда направляется и зачем. Идти было с каждым шагом все труднее, голова кружилась, в ушах шумело, перед глазами плыли красноватые круги. Но самым тяжелым было то, что он уже почти потерял надежду. Рассказы об Острове изгоев не обманывали – это действительно было гиблое место. Выжить здесь невозможно. Сколько он еще сможет продержаться, прежде чем умрет от голода и жажды? Максимум несколько дней…
В конце концов, споткнувшись об очередной камень, Урод упал и уже решил не подниматься. Какой смысл? Чтобы идти дальше? Но зачем? Впереди все равно ничего нет, да и
