– Кто стрелы относил? – спросил Михайла.

– Варм-ава, ну, ветер. Нарочно встречу нам дул и стрелы отворачивал.

– Чего ж Варкадин не дал ему барана?

– Сердится Варкадин. Говорит, коли бы помог, он бы и быка не пожалел, а теперь и ярочки не даст.

Варкадин подъехал к Артюшкину, что-то заговорил с ним быстро и сердито, показывая рукой в сторону.

Артюшкин кивнул головой, выехал из толпы мордвинов и быстро поскакал вдоль опушки. Варкадин подозвал Вечку, сказал что-то и ему, повернул лошадь и, не глядя ни на кого, поехал назад по лесной дороге. Но, сделав несколько шагов, он остановил лошадь, оглянулся, заметил Михайлу и подозвал его к себе.

– Ехать будем, – сказал он. – Там Вечка раненые подбирать и назад всех вести. Ты молодца! Не боялся. Один скакал! Воевода!

Михайла радостно посмотрел на Варкадина. Понимает, стало быть, какой он есть человек, Михайла Чевкин. Погоди лишь. Он себя покажет! Тоже не лыком шит!

Когда они въезжали на поляну, навстречу им выскакал всадник на заморенной лошади.

– Вы что – на Нижний ходили? – крикнул он. – Опозднился я, стало быть. Чем свет Доможиров меня за вами вдогонку послал. Коня заморил, да не догнал. Объездчики наши языка добыли. Говорит, войско цельное с князем Воротынским прямо на Арзамас пошло.

Варкадин сошел с лошади и быстро увел гонца к себе в шалаш.

Из леса выезжали мордвины, соскакивали с лошадей и разбредались по поляне. Привезли раненых и унесли их в шалаши. Мужиков и лошадей прогнали в задний конец поляны.

Посреди поляны опять раскладывали костер, собирались варить обед.

IX

Михайла слез с лошади и не заметил, как кто-то взял ее за повод и увел. Он сел на пенек и задумался.

Что ж им теперь делать? Мордвины, верно, на Арзамас пойдут, с Воротынским биться станут. А ну, как Воротынский побьет мордвинов, да их всех в полон заберет? Не сдобровать им тогда. Запорет всех насмерть. Сбежать им, что ли? Да куда податься? Неужто назад к Воротынскому? Тогда уж воли как своих ушей не видать.

Кто-то тронул его за плечо. Над ним стоял Невежка.

– Михалка, а Михалка, ты чего замстился? Наперед бы знать, не ходить бы воевать!

Михайла усмехнулся.

– Вы-то много воевали? А вот дале как? На Арзамас они пойдут, а туда наш князь войско ведет.

– Ну, коли так, нам с ими не по пути. Что за сласть самим волку в пасть?

– А куда ж деваться-то?

– Да уж коли волю добывать, так к тому и податься, кто сулит дать.

– К царю Дмитрию, что ли?

– Али к нему, али к тому, что лист прислал, к воеводе его, к Болотникову. Ведаешь, Михалка, что про того Болотникова сказывают?

– Ну? Чего?

– Да он будто тоже холопом был у князя одного. А ноне, гляди, в воеводы вышел.

– Но? Ну что ж, Невежка! Коли назад нам пути нет, давай дальше пробираться. Как лишь мы его разыщем?

– Ништо. Кто ищет, тот и сыщет. Не иголка, чай.

– Ладно, Невежка. Ты мужиков опроси. Кто с нами пойдет, те пусть, как кормить вас станут, посуют чего ни то в кошели, а как все спать полягут, я к вам подойду. Мы уползем в лес, схоронимся, а чуть свет – уйдем.

Михайле стало полегче, когда он решился итти разыскивать Болотникова. Больше всего не любил он сидеть на месте и ждать. Теперь он хотел одного: чтоб поскорей день прошел и ночь настала.

Откуда-то приехал Артюшкин, зашел в шалаш к Варкадину, поговорил с ним, потом вышел и позвал Михайлу похлебку есть. Он поел с удовольствием – накануне весь день не ел горячего. Ломоть хлеба он сунул за пазуху.

Только что они успели пообедать, как из шалаша вышел Варкадин с Вечкой и что-то громко крикнул по-мордовски. Все мордвины повскакали с мест и побежали в задний конец поляны. Артюшкин тоже встал и хлопнул Михайлу по плечу.

– Вставай! Сейчас выступаем. Я тебе лошадь приведу.

– Как выступаем? – спросил Михайла. – Разве ночевать здесь не будем?

– Стало быть, нет. Аль полюбилось у нас?

Михайла испугался. Как же теперь будет? Ему, наверно, придется ехать впереди, а мужиков погонят сзади. Им и не сговориться. Но делать было нечего. Через пять минут мордвины были на лошадях. Привели лошадь Варкадину, Артюшкин вел двух лошадей, себе и Михайле.

Михайла вскочил в седло и спросил Артюшкина, дали ли мужикам лошадей.

– Ладно и так, – ответил тот. – За ними обоз пойдет, подгонят, коли надо.

Михайла еще больше приуныл. И не сговоришься, а коли и уйдут, все одно пешком.

Теперь Варкадин поехал в другую сторону, к заднему концу поляны. Там, когда они проезжали, еще спешно вязали вьюки, грузили телеги и сгоняли табун. Мужики тоже завязывали кошели, подпоясывались – собирались в дорогу.

Невежка протолкался к Михайле и крикнул:

– Гляди-ка, стремя у тебя чуть не до земли болтается, дай подтяну.

Михайла направил лошадь из толпы в сторону и выпростал ногу. Невежка, делая вид, что подтягивает стремя, зашептал ему:

До Кудьмы-то нам одна дорога, а за Кудьмой им на полдень, на Сивуху да на Пьяный Майдан, а нам на закат, на Ворсму да на Павлово. Как переправимся, тут ты и гляди в оба, – ельник там на другом берегу, ты в него сверни и дожидай нас… Ну вот, – прибавил он громко, – так-то лучше будет. Езжай!

Михайла стегнул лошадь и поскакал догонять Артюшкина.

Мордвины ехали густыми рядами, весело перекликаясь. За спинами у всех висели луки и стрелы. Дувший с утра ветер нагнал тучи. В лесу потемнело, и начал накрапывать дождь. Но его никто и не замечал. Веселые голоса не замолкали, прерываясь иногда дружными раскатами хохота.

«Ишь, веселый народ, – с завистью думал Михайла, – словно на пир едут…»

– Артюшкин, – сказал он, поворотясь к тому. – Куда это тебя Варкадин посылал?

– А к Мо́скову воеводе, – ответил Артюшкин. – Ишь, не пришел тот под Нижний. Варкадин сердится. Говорит, коли врозь будем, никогда русских не побьем. За это, говорит, нас еще Тюштя царь проклял. Велел мне и Мо́скову про то сказать.

– Какой такой Тюштя царь? Не слыхал я про такого, – сказал Михайла.

– А он тоже встарину жил, – сказал Артюшкин. – Мордвины тогда сами по себе жили, царство у них свое было, и у Тюшти этого дворец большой был, и кругом караульные ходили. Вот раз караульный и кричит: «Ничего-то ты, Тюштя царь, не видишь, не слышишь, а на нас русская рать