– Итак, товарищи! Понятно, канал купли-продажи золотых царских червонцев был постоянным, как постоянным был и доход Рыжикова на предприятии потребительской кооперации. Однако, как это доказать, если все предыдущие проверки сводились к нулю из-за особой заинтересованности и ревизоров, и прокуроров? Давайте решать, с чего начать работу на предприятии, чтобы не дошло до Бородина и других заинтересованных высокопоставленных лиц, – Беспалов дал затравку для мозгового штурма.

– Сергей Александрович, все на поверхности, – тут же сказал Турович, – надо подобрать группу ревизоров, которые никогда раньше не были участниками проверок, к примеру, из Минска, и далее все проводить в секретном порядке, выехать, опечатать…

– Как, скажи на милость, все опечатать так, чтобы не было известно Бородину?

– Надо работать молниеносно, пока он в отъезде! – настаивал Турович.

– А где он?

– В Пярну, вернется через несколько дней.

– Может быть, ты знаешь, что он там делает?

– Связи налаживает, там дружок у него фронтовой.

– Понятно, есть другие предложения?

– Дождаться, когда вернется Бородин, задержать и работать спокойно. И секретов никаких не надо делать – высказался старший лейтенант Бегинин.

– Старлей, это грубо. У нас нет никаких доказательств, кроме пресловутой развернутой жалобы Горунова, за которую, кстати, вполне возможно, он расплатился собственной жизнью. Значит, работаем по первому варианту. Турович, связывайся с Минском, пусть срочно командируют опытных ревизоров, работаем тихо и быстро.

На следующее утро оперативно-следственная группа во главе с капитаном Беспаловым вместе со столичными ревизорами беспрепятственно пересекла пропускной пункт Оршицкого райпотребсоюза. С каждого работника взяли подписку о неразглашении и молниеносно опечатали документацию предприятия. Начатая скрупулезная проверка позволила вникнуть в квитанции заготовителей, на исследование которых тут же выехали на места заготовок ревизоры. И пока те собирали папки с квитанциями и прочими важными бумажками, на овощном складе Беспалов с Туровичем обратили внимание на гири. То есть для глаз обычного человека они были вполне заурядными, но характерные отметины на каждой из них свидетельствовали о принадлежности к некой иной пудометрической системе.

– Похоже, использование поддельных гирь здесь вошло в привычку…

Несколько нехитрых манипуляций вскоре убедили капитана в том, что в одной гире вместо килограмма – на 100 граммов больше, а в другой, наоборот, меньше. Та же история обнаружилась и в колбасном цехе.

– Ищу приличную работу, но чтоб не связана с трудом… Товарищ капитан, это же сколько можно наворовать за один день обвеса? А за месяц? А за год? – пораженный Турович не мог поверить в очевидное.

– Вот ты живешь на свои 95 рэ в месяц, а тут по 400 рубликов можно заколачивать!

– Только недолго…

Вскоре были получены данные о многочисленной неучтенной продукции от сдатчиков с Украины. Размах хищений в начатом расследовании ошеломил. Как только возбудили уголовное дело за номером 92, тут же окрещенное «делом Бородина», оно попало под особый контроль к Петру Миронову Машерову. Ежечасно Беспалову приходилось докладывать наверх о каждом своем шаге. Последовали многочисленные аресты, вслед за Рыжиковым были задержаны: директор Оршицкой райзаготконторы Ефим Шлесинберг, заведующий овощным складом Борис Гринберг, заместитель директора заготконторы Илья Глузин и заготовитель Иосиф Белькович, заведующие складами Мота Крансберг, Виктор Манько, Моисей Каганович, бухгалтер Вильма Акулина, бухгалтер-кассир Яков Груздиков, заведующий убойной площадкой Александр Антонов, заведующая колбасным цехом Елизавета Киршевич, мастер-фаршесоставитель Нонна Данильченко, инструктор по утильной группе Иосиф Перлов, заготовители Семен Тритутин, Адам Ларвинский, Иван Скотников… Всего арестованными по делу Оршицкого райпотребсоюза оказались 22 человека, которых без лишнего шума перевезли в Минск в СИЗО КГБ, еще при Сталине названное в народе «американкой».

Тем временем по направлению к дому по извилистым западным дорогам Советского Союза мчалась 21-я «Волга». Позади остались ухоженные сельские дворики Прибалтики, их сменили сочные хвойные белорусские леса да небольшие деревушки с покосившимися деревянными хатками. То и дело на дорогу забредали неторопливые черно-белые колхозные коровы, преграждая путь транспорту.

Марк Наумович погружался в мысли, вспоминая о спасенном намедни странном одиноком старике, обозленном не только на коммунистический строй, но и на весь мир. И не то чтоб нравились Марку его крамольные мысли, он давно чувствовал, что прав старик во многом… Может быть, когда-то, на заре революции, людьми, желавшими переустройства мира, двигали идеи справедливого равенства, но через годы и расстояния все забылось и сменилось лживостью лозунгов, кардинально отличавшихся от реальной жизни. Появился пласт людей, живущих параллельной жизнью с простым народом, и никогда их пути не пересекаются, словно ходят они по разным улицам… Как будто существуют в этом советском мире разные расы… И почему все это происходит в стране, победившей фашизм?

– Саша, останови. Давай искупаемся! – отвлекся от философских мыслей Бородин, заметив недалеко от дороги озеро.

Марк Наумович в считанные минуты сбросил с себя легкие льняные брюки, а сверху прикрыл их белоснежной рубашкой. Нырнув в прохладную чистую воду, долго плыл под водой с открытыми глазами, пока нехватка воздуха не вытолкнула его наружу. Рядом плескался Сашка, ныряя и отряхиваясь, словно дрессированный пес.

– Люблю такие командировки, Марк Наумович, прямо как в отпуске побывал, а напоследок и в наших озерах поплавать можно! Куда в следующий раз поедем?

– В Москву, Сашка, поедем, за звездой Героя Социалистического Труда!

– Здорово! Честное слово, заслужили! Вон как при вас район расцвел – самое передовое хозяйство в нашей необъятной стране!

– Ладно, парень, пора ехать… Дел по горло. Сначала заскочим в контору, а уж потом домой!

– Будет сделано, Марк Наумович!

Как только водитель припарковал «Волгу» под согнувшимися от плодов яблонями за воротами Оршицкой районной потребительской кооперации, к без пяти минут Герою Социалистического Труда подошли двое в штатском и грубо пересадили в «Москвич». Накануне арест Марка Бородина Беспалов согласовал с первым лицом республики в ЦК КПБ – Петр Миронович выдал КГБ карт-бланш на проведение всех необходимых оперативных действий.

Бородин все понял без лишних объяснений. Момент для ареста выбран правильно, поскольку окажись он через неделю с высокой наградой, шумихи и неудобств было бы в сто крат больше. «Жаль, с Соней не довелось попрощаться, – подумалось Марку. – Все на работу спешил…»

28

Меж тем на первых допросах Турович битый час пытался добиться у арестованного Манько адекватных ответов на подписанную им расписку о сдаче кабана. Любому, даже самому необразованному фигуранту уголовного дела было ясно, что кража социалистической собственности карается в Советском Союзе очень строго, вплоть до расстрела. Стоит ли удивляться, что скрыть от следствия правду Манько даже не пытался?

– Гражданин Манько, когда вы сдали