Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Бальзак. Одинокий пасынок Парижа - Виктор Николаевич Сенча

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 204 205 206 207 208 209 210 211 212 ... 235
Перейти на страницу:
принимал его аппетит, когда он отдыхал, – он тогда становился истинным Вителлием!

Вот меню заказанного им обеда, это самая доподлинная правда, как и все последующее.

И то было меню для него одного.

Я в тот момент страдал острым воспалением желудка и мог съесть только немного овощного супа и крылышко жареной курицы.

Сотня остендских устриц.

Дюжина бараньих котлет.

Утенок с брюквой.

Пара жареных куропаток.

Рыба-«соль» по-нормандски.

Не считая закусок и таких прихотей, как сласти, фрукты (в частности, дуайенские груши, которых он съел больше дюжины); и все это орошалось тонкими винами самых знаменитых марок.

Затем последовал кофе с ликерами.

И все было беспощадно уничтожено!

Не осталось ни крошки, ни косточки!

Окружавшие нас люди были ошеломлены.

Никогда не видели они столь невероятного аппетита!

Пока он ел, язык его работал своим чередом, и самые удачные словечки, самые остроумные шутки то и дело слетали с его уст.

Наши соседи прекратили разговоры и начали прислушиваться.

Если на концерте в консерватории он царил над блестящим собранием одним лишь величием своего духа, то здесь он царствовал вдвойне: во-первых, благодаря непомерному своему аппетиту, во-вторых – благодаря своему неистощимому остроумию.

Закончив трапезу, он вдруг шепнул мне:

– Кстати, деньги у вас есть?

Я остолбенел!

Он, пригласивший меня отобедать в кабаре, не имел денег, чтобы заплатить по счету!..

– У меня при себе что-то около сорока франков, – отвечал я. – Этого не хватит. Передайте мне пять франков.

Я сделал вид, будто поднимаю что-то, упавшее под стол, и сунул ему в руку монету в сто су; я был крайне заинтригован и терялся в догадках, как собирается он оплатить посредством такой безделицы безусловно солидный счет. Недоумение мое длилось недолго.

– Счет! – потребовал он громовым голосом.

Гарсон направился к кассе и вернулся с длинной бумажкой, которую и на сей раз протянул мне…

Вот что значит быть одетым, как помощник префекта!

Я сделал знак непонятливому служителю, что он должен подать счет моему сельскому буржуа, что и было поспешно исполнено с почтительным наклоном головы.

Бальзак не глядя берет счет, вытаскивает карандаш и пишет внизу несколько слов; затем зажимает счет вместе с пятифранковой монетой между большим и указательным пальцем и с великолепным апломбом говорит гарсону:

– Это для вас, гарсон, а эту бумажку передайте кассирше; скажите: от господина Оноре де Бальзака!

При этом прославленном имени, произнесенном весьма членораздельно, звучным голосом, все головы повернулись к нам…

А он величественно поднялся, взял свою шляпу, я – свою, и вышел из ресторана, как простой смертный…{597}

Приложение 2

А. де Ламартин[187]

Из книги «Бальзак и его сочинения»

Бальзак! – вот имя поистине великого человека! Великого человека, созданного самою природой, а не волею человеческой! «Я человек, – говорил он, – и когда-нибудь смогу добиться не только литературной известности, но и прибавить к званию великого писателя звание великого гражданина – такое честолюбивое стремление тоже может соблазнить!» (Письмо к его сестре и другу, г-же де Сюрвиль, 1820 г.)

Бальзак имел право так думать о себе и так оценить себя перед богом и перед сестрою; в нем было все: величие гения и величие нравственное, бесконечное благородство таланта и бесконечное разнообразие способностей, богатство самоощущений, изысканно тонкая впечатлительность, женская доброта, мужская сила воображения, мечты бога, всегда готовые обмануть человека… словом – все, кроме способности соразмерять идеал с действительностью! Все его несчастья, а они были велики, как и его характер, проистекали от этого избытка, величия его таланта; они превосходили не его ум, безграничный и всеобъемлющий, они превышали возможности человеческие: вот подлинная роковая причина его взлетов и падений. То был орел, взор которого не охватывал пределов его парения.

Выпади на долю Бальзака счастье Наполеона – и он достиг бы своей цели, ибо мог свершить то, о чем мечтал.

«Реальное тесно, возможность бескрайна» – как я сам когда-то писал.

Исполинский дух, терзаемый скудным счастьем, – вот точное определение этого несчастного великого человека.

Нам, испытавшим печальную радость жить с ним рядом и быть его современниками, надлежит говорить о нем всю правду, и мы не должны приписывать этому редкостному человеку ошибки его судьбы.

Не об авторе говорю я так, а о человеке: человек в нем был в тысячу раз шире, чем писатель.

Писатель пишет, человек чувствует и думает. Именно по тому, как он чувствовал и думал, я и судил всегда о Бальзаке.

Первый раз я увидел его в 1833 году; я подолгу жил тогда вне Франции и тем более был далек от мира литературного полусвета, о котором рассказал великий сын великого Александра Дюма. Я знал только классические имена нашей литературы, да и то очень мало, за исключением Гюго, Сент-Бева, Шатобриана, Ламенне, Нодье, и как крупных ораторов Лене, Ройе-Коллара; все перипетии жизни Парижа – военные, театральные или романические – были мне чужды: я не бывал за кулисами, не прочел ни одного романа, кроме «Собора Парижской Богоматери». Мне было известно лишь, что существует молодой писатель по имени де Бальзак; что он проявил себя как здоровый, самобытный талант.

И вот мне случайно довелось прочесть две-три страницы Бальзака, глубоко взволновавшие меня энергией правды и возвышенностью настроения. И я сказал себе: «Родился человек. И если общественное мнение его поддержит и несчастье не доведет его до парижской сточной канавы, он станет когда-нибудь великим человеком!»

Некоторое время спустя я снова встретил его на обеде в небольшом интимном кругу в одном из тех нейтральных домов Парижа, где встречались тогда, как в приюте старины, независимые умы всех оттенков. Это было у человека, сумевшего создать в ту пору газету «Пресс». «Пресс» – детище Эмиля де Жирардена, – осмеивая с большим талантом ложные страсти и общие банальные места нашей оппозиции, обещала стать новым органом, и Эмиль де Жирарден в политике, а г-жа де Жирарден с ее тонкой насмешкой в литературе создавали этой газете двойной успех.

Г-жа де Жирарден знала о моем желании познакомиться с Бальзаком. Она любила его так же, как я сам был расположен его любить. Ни одно сердце и ни один ум не могли бы нравиться ей больше. Ее чувства жили в унисон с его чувствами: на его веселость она отвечала шутливостью, на его серьезность – грустью, на его талант в ней откликалось воображение. Он также чувствовал в ней существо высшей породы и подле нее забывал все невзгоды своего неустроенного бытия. Однажды я приехал к Жирардену очень поздно, задержавшись из-за прений в палате; и тут я сразу

1 ... 204 205 206 207 208 209 210 211 212 ... 235
Перейти на страницу: