Шрифт:
Закладка:
…Когда Гедимин добрался до лаборатории, Константин и Хольгер сидели в «чистом» отсеке перед голограммой, растянутой поперёк комнаты, и что-то обсуждали; услышав, что дверь открывается, оба вздрогнули. Хольгер, развернувшись вместе с креслом, кинулся Гедимину навстречу, Константин посмотрел на потолок и протяжно вздохнул.
— Ты что, убил медика?
— Дезактивация закончена? — спросил Гедимин у Хольгера, хлопнув его по плечу и выразительно покосившись на свою правую руку, висящую вдоль тела неисправной деталью. — Твэлы прислали?
— Ты сильно поспешил, атомщик, — покачал головой Хольгер. — Ещё три дня на дезактивацию и восстановление отсека. Там был серьёзный взрыв.
Гедимин мигнул.
— Не простой «хлопок»? Что-то более серьёзное? Выяснили, что это было? Я не заметил белой вспышки…
— Да, верно, её не было, — кивнул Хольгер, поворачиваясь к голограмме. — И кагетского ирренция не было тоже. Вот, смотри, — мы тут развернули показания твоего дозиметра. Видишь эту пульсацию?
— Has— su, — выдохнул Гедимин, проследив за перепадами интенсивности. — Схлопывание микропрокола⁈
Хольгер кивнул, угрюмо щурясь.
— Это, скорее всего, из-за линзы в новом твэле. Это я не проследил… Там, должно быть, было два уплотнения, и они сработали как концентраторы. По расчётам Константина, такое возможно…
Гедимин тяжело вздохнул.
— Ещё и обсидиан… Сколько всего разного… — не договорив, он повернулся к голограмме и начал её изучать. «Значит, реактор был в порядке. Это линза подвела. Выходит, с ирренцием я работал правильно. Осталось разобраться с обсидианом…»
29 января 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Последнее защитное поле сомкнулось над головой и зажглось зелёными бликами — реактор начал «фонить» задолго до запуска, и сейчас его излучения было достаточно, чтобы в «реакторной яме» обойтись без подсветки. Гедимин смотрел на светящуюся дугу, на электромагнит, изогнувшийся над конструкциями реактора, на рычажки и клавиши под рукой, — и ему было не по себе.
Сегодня он спустился в «яму» один; Хольгер ждал наверху, Константин — в «чистом» отсеке («Вызову медиков, если что,» — сказал он, провожая сарматов в зал испытаний). Импульсный излучатель был у Гедимина в руках — где удобнее разместить его, сармат пока не придумал, напрашивалась кольцевая линза по центру конструкции, но место уже было занято предполагаемым ротором. Пора было запускать, но сармат медлил. В задумчивости он не заметил, как свободная рука поднялась к шлему и прикоснулась к виску; обнаружив её по шелесту сдвигаемой пластины, сармат отдёрнул «самостоятельную» конечность и досадливо сощурился. «Оно погибло,» — напомнил он себе. «Был взрыв, реактор полностью разрушился. Никто не мог там выжить.»
Он медленно опустил пальцы на нужные клавиши, сдвинул рычажок, — управляющие стержни пошли вверх, и в «яме» стало немного светлее. Этот реактор состоял из ириенского ирренция на две трети; Гедимин не ждал быстрого «разогрева» — просто следил за стержнями, держа в руках выключенный излучатель. Прошло пять минут, потом десять; прождав полчаса, ремонтник вышел из-за экрана, прикрывающего щит управления от опасных лучей, и встал рядом с ротором, подняв излучатель перед собой.
— Attahanqa…
К кому он обращался, кого упоминал во множественном числе, когда логичнее было бы сказать «attahanke», имея в виду одного себя, — сармат сам не ответил бы. И кому он отсалютовал пять минут спустя, когда реактор вышел в критическое состояние и остановился в нём, — Гедимин тоже не сказал бы. Впрочем, спросить было некому — и сармата это очень радовало.
— Ну? — Хольгер, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу рядом с лестницей, налетел на Гедимина, едва тот поднялся на верхнюю ступеньку. — Получилось?
— Работает, — отозвался тот, показав Хольгеру излучатель. — Две трети «ириена», треть «лунника»… Посмотрим, как он будет себя вести.
Хольгер, притронувшись к плечу сармата, пристально посмотрел ему в лицо, — но тёмный щиток на шлеме Гедимина прикрыл глаза и не дал прочесть эмоции, и Хольгер досадливо сощурился.
— А существо? Ты… сегодня ты говорил с ним? Как оно пережило взрыв? — спросил он.
Гедимин вздохнул.
— Я не проверял. Такой взрыв не мог пережить никто, — он был рад, что не убрал щиток, и что его глаз никто не видит.
— Атомщик, ты… — Хольгер ненадолго замолчал, подбирая слова. — Я бы на твоём месте проверил. Оно должно было пережить все твои взрывы…
— И что? — спросил Гедимин, борясь с растущим раздражением. — Допустим, оно живо. И что с того?
— Оно на твоей стороне, — тихо сказал Хольгер. — И оно помогло тебе тогда… Нам стало бы гораздо проще работать, если бы ты и оно…
Гедимин качнул головой.
— Будет построено множество таких реакторов. Они все должны работать. Безо всякой… — он слегка поморщился. — Мистики. Просто работать. Не знаю, кто будет оператором. Но я не могу вписать в требования: «Подставлять мозг под сигма-излучение». Когда мы закончим работу, не должно быть никакой привязки к нам. Любой сармат должен управляться с реактором. Без переговоров с… духами. Иначе всё это не имеет смысла.
31 января 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Хольгер ждал Гедимина в мастерской, разложив на стенде шесть обсидиановых цилиндров. Удивлённый внезапным вызовом сармат узнал в них линзы от твэлов — судя по красноватому отливу, их недавно дезактивировали.
— Где ты их взял? — спросил Гедимин, разглядывая цилиндры. — Я тебе отдавал только один твэл.
— Остальные — из Инженерного блока, — ответил Хольгер. — Мы там воспроизвели твои опыты. Твой реактор было решено не трогать, а то…
Он покосился на закрытый шлюз испытательного отсека и тихо вздохнул.
— А зачем ты их принёс? — быстро перевёл разговор Гедимин — обсуждать недавний взрыв ему не хотелось. Кости, как выяснилось, срастались быстрее, чем забывались досада и бессильная злость…
— Я давно подозревал, что с обсидианом что-то не так, — сказал Хольгер, прикасаясь к передатчику на запястье. — Все
