Бойцы невпопад повторили заклинание, и я распустил их отдыхать.

Версии было две: перекрывать дорогу на Часов Яр, которая была на тот момент самой горячей точкой с севера, или командировка в Запорожскую область. Мне, в силу моего тревожного мышления, казалось, что меня пошлют в самый лютый замес, какой можно себе представить. Ни одна из этих версий не была достоверной, и напряжение оставалось. Мы оказались в неведении, и избавиться от напряжения было просто невозможно. Мозг требовал ясности, чтобы подготовить подразделение к выполнению боевой задачи.

«Окопы это будут или застройка?» — гадал я.

После построения ко мне подошел боец с позывным «Ржавый» и шепотом стал делиться со мной информацией.

— Слушай, «Констебль». Я в УФСИН служил. Этапы с зеками сопровождал.

— И что? Тут эти понятия не имеют значения, — немного раздраженно ответил я ему. — Что ты можешь с этим сделать? Сработать на опережение. Совершить самораскрытие.

— Как?

— Просто говоришь им, кто ты и чем занимался. Пока ты молчишь, это твоя проблема, а когда расскажешь, это станет их проблемой. Тем более, я вижу, ты человек дисциплинированный, и я тебя сделаю командиром группы.

Первоочередной задачей для нас с «Каркасом» было разделить их на пятерки и выявить способных командиров штурмовых групп. В первый же день мы построили их и быстро объяснили, чем мы будем заниматься. Командирами назначали тех, кого мы хоть немного знали. Каждому из них выдали по станции и назначили на следующий день слаживание.

На следующее утро мы выдвинулись на окраину Клинового, где было много полуразрушенных зданий, и приступили к тренировкам и слаживанию. Это хоть как-то помогало справиться с тревогой от «тумана войны» и полной неопределенности.

Несмотря на то, что все они уже проходили подготовку, мы начали с азов. В мою задачу входило сделать так, чтобы они не боялись оружия и боеприпасов. Благо, гранат было много, и первое, чему я стал их учить, это броску гранаты с отстрелом. Смерть «Брейлика» из-за замешкавшегося с гранатой бойца под окнами дома с противником внесла коррективы в подготовку ребят.

— Смотри. Берешь гранату, выдергиваешь чеку, отпускаешь пальцы. Видишь, что спусковой рычаг отлетел. Считаешь до двух и только после этого кидаешь ее. Понял?

— Да.

— Противник, если он там находится, ничего уже сделать с твоей гранатой не сможет.

— Раз, два! — быстро считал боец и швырял гранату в темноту подвала.

— Отлично! Чувствуешь, как яйца становятся железными?

— Угу, — отвечал он и улыбался.

Мы, как и когда-то на полигоне, стали слаживать двойки и пятерки. Штурмовать дома и стрелять из гранатометов. Двадцать человек каждое утро уходило на тренировки и слаживание, а двадцать оставалось в лагере и занималось бытом. После обеда группы менялись местами. Мы чередовали занятия: штурм и оборона окопов, штурм и оборона зданий. Учились брать здания через проломы и обычным путем, если была возможность запрыгивать в окна и двери.

— Смотрите, — показывал я им и комментировал, — сначала туда летят гранаты, которые вы подготовили заранее. После вдвоем простреливаете периметр по-сомалийски и запрыгиваете. У вас не всегда будет возможность пройти через пролом, поэтому мы учимся работать по старинке.

Я учил бойцов грамотно распределять роли в пятерке и действовать по ситуации. В обороне я как командир делю весь периметр фронта на сектора и распределяю их между бойцами. Я должен знать сильные и слабые места своего фронта и подразделения. Самое слабое место — это человек.

— Если вы видите противника, нет необходимости сразу вступать с ним в бой, если он не ломиться в ваш дом. Ваша задача — доложить командиру, и дальше мы примем решение.

На каждый участок необходимо завести «карточку огня»: вся местность должна быть пристреляна артой и «тяжами», чтобы при наступлении противника вы могли быстро подать команду «Командир, ориентир один. Огонь».

Я смотрел на бойцов и видел у половины вполне осмысленные взгляды.

— Второй важный момент в городском бою — это психологическое давление на противника. То есть шквал огня. Вы просто начинаете долбить по противнику из всего, что имеется в вашем распоряжении. Это изматывает психологически и психически. Люди не роботы.

За две недели непрерывных тренировок у нас получилось подтянуть практическую часть. Днем мы тренировались, а вечерами я отдыхал, отсыпался и смотрел сериалы. В последнюю неделю стали ходить слухи, что нас ждет марш-бросок примерно на тысячу километров. Я смотрел на карту и не понимал, куда же нас могут послать?

— Львов? Польша? — недоумевал я. — Может, на Одессу?

— Куда-то пошлют, — спокойно реагировал на это, привыкший к армейскому повиновению, «Каркас».

— Грустно немного. Привык я к своему третьему взводу. Какой бы он там ни был, а стал мне семьей.

Тут я смог пересилить свое нежелание включаться эмоционально и позвонил несколько раз родителям. Но не стал им рассказывать, что происходит. Чтобы они не переживали, говорил им, что нахожусь на оттяжке — на ротации. Рядом находились такие же резервные подразделения из других отрядов. Ближе всех к нам жили бойцы первого ШО.

— Как говорил Попандопуло: «По-моему, мы накануне какого-то грандиозного шухера!», — шутил я, одновременно понимая, что затевается широкомасштабная операция.

— Главное, что сейчас есть возможность отдохнуть и заправиться, — оптимистично замечал «Каркас».

Он был спокойным и по-армейски дисциплинированным человеком. Армия была его домом, и он чувствовал себя хорошо. Нахождение здесь он воспринимал как обычное дело, и я не очень понимал, переживает ли он о будущем. По виду он был просто доволен сегодняшним днем. В принципе, он был прав. Служба была не пыльная, за исключением пары инцидентов, которые нужно было решать со спецконтингентом, который вне рамок передовой тихо начинал сходить с ума.

— «Констебль», у нас тут инцидент один есть, — обратились ко мне бойцы моего подразделения.

— Какой?

— Да «Борода» тут предлагает гранату взорвать и затрехсотиться.

— Так ему же до конца контракта дней десять осталось.

Я вызвал этого идиота на допрос и выяснил, что он так хотел проверить бойцов на верность Родине.

— Ты дебил? Тебя кто уполномочил проводить эти исследования?

— Да я без злого умысла, «Констебль».

— Ну СБ разберется теперь. Что у тебя в голове? — недоумевал я.

Мне пришлось написать рапорт, в связи с которым ему сделали внушение в Службе безопасности в связи с подозрением в дезертирстве и продлили контракт на три месяца без оплаты. На следующий день ко мне приехал «Крапива», чтобы посмотреть на слаживание.

— Здорово, бездельник! Как дела?

— Нормально. Работаем с личным составом. Что слышно?

— Не знаю. Слышал