Раньше я со страхом размышлял о тех наших бойцах, кто после падения фашистской Германии был отправлен товарищем Сталиным на восток добивать Квантунскую армию. Я уверен, им было обидно, выжив в тяжелейших боях с немцами, ехать сражаться с Японией. Жаль, что об этом снято так мало фильмов.

На фото боец «Бас» и собака «Девочка»

Новый дом — новые задачи

На этой позиции у меня было меньше нагрузки, но это не позволяло мне спать полноценно. За несколько дней мы продвинулись еще дальше на север и запад. От «Горбунка» поступила задача переместиться еще севернее. Понимая, в каком квадрате нам необходима дислокация, я взял с собой «Нейтрона» и пошел обследовать нужный квадрат.

Дом за домом мы зачищали территорию и находили в некоторых украинскую и нашу амуницию и боекомплекты. Находя что-то, я связывался с группами подпитки и указывал, в какой точке лежит подарок. Мы отдавали все, кроме выстрелов для РПГ, которые были нужны постоянно.

— Смотри, «Констебль»! — воскликнул «Ньютон» и показал мне на икону.

— Старинная, судя по подгнившей деревяшке и трещинам краски на лике. Дофига, наверное, стоит. Но брать мы ее не будем.

Чтобы не оскотиниться, каждому человеку нужны принципы. Убеждения, которые и делают нас людьми. В ситуации, когда жизнь человека перестает быть ценностью и ты ежедневно видишь смерть, обостряются убеждения, которые позволяют сохранять себя от распада. Вера в справедливость и в Бога как спасательный круг поддерживала меня в этом. Я мысленно помолился, и мы пошли дальше. Судя по обстановке, в этом доме жила бабушка, или пожилая пара.

Обойдя около тридцати домов, я наконец-то обнаружил дом, в котором у украинцев была ротация. Дом был выгодно расположен по отношению к передку. Он стоял на пересечении двух дорог, по которым было удобно передвигаться и штурмовикам, и группам эвакуации. С заднего двора открывался прекрасный вид на центр Бахмута. Благодаря деревьям, которыми был усажен двор, сам дом был скрыт от посторонних глаз. При желании грамотный снайпер мог снять тех, кто пренебрегал маскировкой, но в остальном это было идеальное место для ротации. Здесь были удобный подъезд и большой просторный подвал, заваленный украинским БК для БМП. Огромные патроны для крупнокалиберного пулемета были аккуратно собраны в ленты и разложены прямо на полу.

— Тут, кстати, мы чуть их БМП не взяли, — вспомнил «Нейтрон».

— В смысле?

— Да украинцы еще не поняли, что наши тут, и жопой прямо заехали. Видимо, за БК. А наши растерялись. Им орали: «Мочите их!». А они затупили.

— Жаль.

— Не все быстро соображают. А, когда страшно, может вообще парализовать.

Мы переехали в этот дом, и я впервые за долгое время почувствовал себя белым человеком. У меня была своя командирская комната с огромной кроватью. Я мог спать, вытянувшись в полный рост хоть вдоль, хоть поперек кровати. Мы заложили и заставили окна, оставив только узкие бойницы, и грамотно заминировали подходы к дому. Он стал удобным пунктом для подпитки и ротации. Долго, конечно, это продолжаться не могло, но, пока нас не вычислили, нужно было наслаждаться моментом. На передке начинаешь получать удовольствие от обычных вещей на гражданке. Война — это реабилитация для зажравшихся людей, которые впадают в депрессию от того, что автобус приехал на пять минут позже или в кофе-машине закончился сироп. Послевоенное поколение было более позитивное, чем последующие. Они знали цену мирной жизни, и у них не было таких претензий к реальности. Они понимали всю хрупкость мира и боялись его потерять. Прошло всего пару поколений, и выросшие дети, не знавшие войн, перестали ценить то, что было завоевано такой ценой.

Группы пошли штурмовать дальше и уперлись на севере в улицу Мариупольскую. За ней начиналась многоэтажная застройка, которая нависала над «частником». В первый же день, при попытке перескочить улицу, убило одного парня, и он упал прямо посередине перекрестка. Когда бойца убивали на дороге, нам было сложно вытащить его оттуда. Вражеский снайпер мог легко убивать тех, кто поползет вытаскивать «двухсотого». «Горбунок» попросил отработать по трехэтажкам, в которых засели украинцы, наш танк, который стрелял из «Железного леса». И танкисты достаточно метко с расстояния восьми километров стали разбирать нависающие над нами дома. Володя подключил минометы и АГС, и, пока украинцы прятались по подвалам, наши пацаны смогли зацепить погибшего бойца за карабин и вытащить его на нашу сторону. Несмотря на опасность, мы по-прежнему забирали всех своих солдат.

Привыкнув работать в «частнике», мы немного затормозили при перестройке тактики штурма многоэтажек. Первым объектом на нашем пути стала квадратная школа, которая была превращена в крепость. Для снижения потерь было решено запустить туда «Змея Горыныча».

— «Констебль» — «Горбунку»? Бери свои вещи и «Каркаса» с собой прихвати. Вас командир вызывает в штаб.

— И это все, что известно?

— Пока да.

Мы быстро собрались с «Каркасом» и выдвинулись в штаб. По дороге фантазировали, куда это нас позвал «Крапива».

— Косяков за нами вроде никаких нет. Только подвиги, — пошутил я.

— Может, в баню? Такое иногда с командиром бывало.

По приезде в штаб туман войны быстро рассеялся. Нас встретил «Птица» и ввел в курс дела.

— Пацаны, формируется новый взвод. Ты, «Констебль», будешь командиром, а ты, — он обратился к «Каркасу», — заместителем командира.

— А какие задачи? Какое направление?

— Никто не знает. Вам дадут бойцов для слаживания, и ваша задача его провести в максимально сжатые сроки. Сейчас отбываете в Клиновое и там занимаетесь этим.

— Зарплату повысят? — несмешно пошутил я. — Может, кого-то другого?

— Нужен толковый Вэшник, — добавил «Крапива», войдя в помещение штаба. — Лучше тебя не придумаешь. Если будете в Бахмуте, выйдете на связь, расскажете, куда вас закинули.

— Хорошо.

— Будет карьерный рост. Радуйся, «Констебль».

Новый взвод

Нам дали сорок человек в новое подразделение, четверо из которых были «конторскими», а остальные «проектантами». Часть из них я знал, а часть была для меня незнакомыми.

Всем им оставалось служить еще два месяца до конца мая.

Мы все поселились в одном большом доме. Одну комнату мы с «Каркасом» заняли под командирскую, а в остальных разместились наши бойцы. Не успели мы разложить свои вещи, как началась беготня с попытками выведать у меня тайну: «Куда мы поедем?». Пришлось собрать всех вечером перед входом и провести стихийный митинг.

— Друзья, если еще кто-то подойдет ко мне с вопросами о нашей тайной миссии, он тут же будет вынужден принять упор лежа и отжаться пятьдесят раз. Я реально не знаю, куда нас