пойму, что происходит, я смогу воспользоваться шансом разозлить его.

До тех пор я была вынуждена играть в его игру.

И я поцеловала его в ответ. Его рот был жесток, и он не переставал сжимать мое лицо, когда просунул свой язык мне в рот и украл мое дыхание, втягивая его в свои легкие, как будто он забирал сам воздух, который был в моем теле.

Слезы навернулись мне на глаза, и я крепко зажмурилась, надеясь, что они не потекут по моим щекам. Я боялась его реакции.

Но я была не в состоянии скрыть их, и он замер, все еще не отрывая своих губ от моих, высвободил руку и отпустил мое лицо. Я почувствовала, как он улыбнулся мне в губы, затем скользнул языком по ним, по моей щеке и под глазом. Он слизнул мои горячие соленые слезы, затем повторил это с другой стороны.

— Мне нравится, когда ты плачешь, — выдохнул он дрожащим голосом, допивая мою печаль. — Мне нравится, когда твои слезы окрашивают твое лицо, мой милый маленький воробушек.

И вот тогда я поняла, кто владеет мной по-настоящему и полностью. Александру Ремингтону принадлежали моя рука и мои слезы, мое тело и моя киска.

Но он никогда не завладеет моим сердцем.

И именно поэтому он, возможно, однажды пытался убить меня.

И, возможно, попытается еще раз.

Я должна убедиться, что у него ничего не получится.

Глава 10

Он снова поцеловал меня, прижался ко мне своим твердым членом через нашу одежду и, наконец, с отвращением оттолкнул меня.

— Тебе нужны таблетки, милый воробушек. Где они? — спросил он.

Я оцепенела от шока из-за того, как он обращался со мной и как внутри меня зажегся какой-то глубокий огонь. Я не хотела этого признавать, но что-то глубоко внутри откликнулось на жестокую красоту Александра и тот факт, что он облегчил мне задачу. Я принадлежала ему, поэтому ожидалось, что я подчинюсь его воле.

— На столе, — пробормотала я, не в силах обрести дар речи. Он провел ладонью по моей руке и позволил своим пальцам коснуться моих, как будто ему не хотелось отпускать меня. А потом он подошел к моему столу в углу и взял самый большой пузырек с таблетками.

— Это то, что тебе нужно, когда ты чувствуешь беспокойство? — спросил он, читая этикетку. — Я не особо разбираюсь в них. Тебе придется поискать их в своей программе, если тебе нужен определенный тип.

— Я знаю их всех, — сказала я. — Твой отец был довольно щедр со своими врачами, и они изучили все.

Я подошла, встала рядом с ним, взяла самый маленький пузырек с таблетками и открыла крышку. Это была крошечная синяя таблетка, которую я рассасывала под языком для немедленного облегчения, но она также вызывала сонливость. Я пропущу ужин, если приму её, а я не хотела пропускать ужин. Дело было не в том, что я очень хотела еду в столовой. Это из-за компании. Это был единственный раз, когда мы все были вместе в одно и то же время и достаточно близко, чтобы я могла наслаждаться вниманием тех, кто мне нравился и кого я любила.

— В чем дело? — спросил Александр, наблюдая за мной своими ястребиными глазами. Когда он был рядом, я всегда была под наблюдением. Его отец был таким же. Наблюдал, осуждал, придирался.

— Они вызывают у меня сонливость, — сказала я. — Я хотела спуститься поужинать перед сном.

— Тебе больше нужен покой, чем еда, — ответил он и поставил большую бутылку на стол. — Ты можешь пропустить один или два приема пищи, но тебе нужно заботиться о своем психическом здоровье. Ты сама не своя, Уиллоу, и это начинает беспокоить всех нас.

— Я чувствую себя прекрасно, — ответила я и покатала синюю таблетку между пальцами. — Я чувствую себя более чем прекрасно. Чувствую, что наконец-то знаю, кто я. У меня появляется представление о том, чего я хочу.

— Ты хочешь того, что тебе говорят, — сказал он, насмешливо скривив губы. — Твоя задача состоит в том, чтобы научиться служить. Это то, чему учат всех Высших женщин. Ты это знаешь. Ты знала это всю свою жизнь. Так что тебе не нужно беспокоиться о том, чего ты хочешь, потому что я скажу тебе, чего ты хочешь.

— И прямо сейчас ты хочешь принять свою таблетку, как хороший маленький воробушек.

— Я не хочу, — сказала я с вновь обретенной решимостью. — Я правда не хочу.

Мне это показалось грубым, этот вызов, возникший из ниоткуда. Я открутила крышечку на маленьком флакончике и положила таблетку обратно внутрь. Я уже снова закрывала ее, когда рука Александра выскользнула и взяла меня за запястье.

— Не клади обратно, — предупредил он. — Прими таблетку, ложись спать и снова проснись хорошей девочкой.

— Я никогда не была хорошей девочкой, прорычала я и попыталась отстраниться от него. — Но именно поэтому ты причинил мне боль раньше, не так ли? Вот почему ты пытался…

Я собиралась сказать «убить меня», но даже в моем бунтарском состоянии я знала, что это зайдет слишком далеко.

— Я пытался что? — потребовал он ответа и отдернул мою руку назад. Я боролась с ним, и пузырек с таблетками опрокинулся, крышка отвалилась, и маленькие синие пилюли рассыпались по деревянному полу. — Посмотри, что ты наделал! Ты должен извиниться передо мной!

Его гнев вспыхнул, и я увидела, как с него сползла маска. Жестокость, которая выводила меня из себя и выворачивала мой желудок, была на поверхности, и мне стало дурно, когда я посмотрела на него.

— Ты сделал это!

Я закричала, и что-то перевернулось внутри меня. Щелкнул выключатель, или открылась задвижка, или опрокинулась коробка. Я не могла точно понять, что это, но какая-то часть меня высвободилась, и я сорвалась. — Ты должен извиниться!

Я сжала кулак другой руки и ударила его снизу в подбородок. Его зубы сомкнулись и застучали, и когда он застонал от боли, я подняла ногу, размахнулся и пнула его выше колена по задней поверхности икры.

Он наклонился вперед и упал на колени.

Я снова ударила его, и он наконец отпустил мое запястье. Я еще дважды ударила его кулаком по голове, пока мне не пришлось сделать шаг назад и сдержать свою внезапную жгучую ярость.

Это больше походило на меня. Вот кем я была, а не подавленной и робкой будущей домохозяйкой, которую все продолжали ожидать. Я была боевой. Я чувствовала это по мозолям на костяшках пальцев и по тому, как подпрыгивала на носках. Я хотела драться, потому что у