Это было именно то, чего я хотела.

Знакомое, ожидаемое, но ожидаемое по тому, как вспышка молнии сверкнула в потемневшем небе. Это вызвало желание в каждом нерве моего тела и отправило меня в бесконечность возможностей.

Люк не был для меня незнакомцем. Я любила его. Я чувствовала это своим сердцем и тем, как он обнимал меня, когда его рот впился в мой. Сначала мы были нежны, как будто испуганные повторным открытием тел друг друга. Но через несколько мгновений мы стали еще горячее и настойчивее.

Я поймала себя на том, что цепляюсь за него, прижимаю к себе так крепко, словно держусь за свою собственную личность. С каждым движением его языка по моему, с каждым горячим дыханием, которым мы обменивались, с каждым шепотом или комком, застрявшим у нас в горле, я чувствовала себя ближе к пониманию того, кем я была на самом деле.

Мои воспоминания, все они, промелькнули просто вне досягаемости. Я крепче зажмурила глаза и почувствовала ширину его груди, такой широкой и мощной, зная, я уже проходила это раньше.

И я почти поймала себя на этом. Почти ухватилась за эти воспоминания.

Но как только я почувствовала, что мой разум открылся, рассеивая тьму яркими, пронзительными лучами моей жизни, он захлопнулся.

— Черт, только не снова! — Харлоу зашипела позади нас. — Вы двое никогда не научитесь. На этот раз из-за тебя ее точно убьют, гребаный идиот!

И с этими словами все отлетело от меня, а Люк отпрянул назад, как будто обжегся.

Снова отвращение отразилось на его лице, и я осталась одна в темноте внутри своей головы.

Глава 9

— Я не могу поверить в эту хрень, — выплюнула Харлоу, стоя перед нами, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Она была зла, и я не знала, почему. Теперь мы сидели на расстоянии доброго фута или полутора друг от друга и не смотрели друг на друга. — Ты и так ходишь по лезвию ножа после прошлого года.

Она разговаривала с Люком.

— Ты знаешь, насколько близок к тому, чтобы тебя исключили, и что потом?

— Тяжелая жизнь, выполняя черную работу на Высших в твоем городе?

Прежде чем он успел ответить, она повернулась ко мне и сказала:

— Из-за твоего идиотского поведения тебя чуть не убили в прошлом году. Ты склонна к суициду? Ты знаешь, что сделали бы Ремингтоны, если бы нашли тебя здесь? Или что они сделали бы с ним?

— Боже! Ты такая чертова дура. Ты сказала мне, что собираешься держаться от него подальше.

— Я думала, ты ничего не знаешь о моей жизни, — съязвила я, не в силах сдержать собственный гнев, который совпадал с её. Просто я была не в настроении разглагольствовать, как она. Я была слишком отвлечена ощущением припухлости в моих губах и пульсацией в нижней части тела.

— Я сказала, что знаю тебя, — огрызнулась она мне в ответ. — Я действительно знала тебя, просто не настолько хорошо. Но я знала тебя достаточно, чтобы понять, что ты выделяешься среди остальных. Ты всегда отличалась от других, от этой стервозной морды, Виктории.

— Она и есть стерва, — сказала я, на мгновение отвлекшись от того, насколько сильно она мне не нравилась.

— Мы можем перестать говорить о ней?

— Она никто. Она бессильна, — сказал Люк хриплым от боли голосом. — Я облажался. Харлоу права. Я поклялся, что не собираюсь делать этого с тобой снова, Уиллоу. Я не могу быть причиной того, что Ремингтоны заставят тебя исчезнуть.

— Что случилось в прошлом году? — спросила я. Я ненавидела то, каким туманным все это было. Я ненавидела, как мало мог ухватить мой мозг, когда мысли и чувства кружились вихрями силы торнадо.

— Так не должно было быть, — начал говорить Люк, но за живой изгородью я услышала какой-то шум. Звук нескольких взволнованно переговаривающихся голосов.

Из-за изгороди донеслось, как кто-то окликнул меня по имени. Сначала Виктория, без особого энтузиазма, а затем присоединились голоса Александра и Рома. Голос Александра звучал сломленным, испуганным. Какой бы фальшивой ни казалась мне наша помолвка, в этот момент его забота выглядела искренней.

— Мне сказали, что она ушла, — сказал он прямо за изгородью, где я все еще могла слышать, его голос звучал напряженно.

— Черт, если я снова потеряю ее. Если она уедет, а я узнаю, что она снова в дороге…

Его голос прервался от боли.

— Он ищет меня, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я должна вернуться в свою комнату, или мне придется все объяснять Александру, а я не думаю, что хочу.

— Мудрый выбор, — сказала Харлоу. — Наверное, будет лучше, если вы двое пока будете держаться подальше друг от друга. Или, по крайней мере, тусуйтесь, только если я здесь с вами.

— Мы не дети, — проворчал Люк. — С нами не нужно нянчиться.

— Правда, Люки, дорогой? — спросила Харлоу, и ее лицо резко повернулось к нему. — Две минуты наедине с ней, и ты уже делаешь это. Ты хочешь, чтобы я выяснила, что происходит, когда ты проводишь с ней полчаса? Ждать, пока тебя поймают за сексом, и Ремингтоны уничтожат твою семью?

Он что-то пробормотал в ответ, но я заметила, как на его щеках появился румянец, такой же, как у меня. Он думал об этом, как и я. В тот момент, когда наши тела соединятся, когда он возьмет все под свой контроль и доставит меня туда, куда я жаждала каждой клеточкой своего существа.

Я хотела, чтобы он доминировал надо мной. У меня были четко очерченные воспоминания о том, как он стоял надо мной, заставляя меня умолять об этом. И, o боже, как мне нравилось умолять, когда он был предлагаемым призом.

— Тебе нужно пошевеливаться! — Харлоу рявкнула на меня. — Господи Иисусе, ты выглядишь, как сучка во время течки! Иди уже!

Я в последний раз с тоской посмотрела на Люка и, наконец, повернулась и протиснулась сквозь живую изгородь, чтобы помчаться обратно в свою комнату, метнувшись по краям двора, где меня никто не мог увидеть.

Меня терзало чувство вины, я все еще чувствовала губы Люка на своих всю оставшуюся дорогу, и когда я наконец осталась одна в своей личной спальне на этаже Высших, я приложила к ним пальцы и на мгновение задумалась.

Он ощущался так приятно, и он ощущался таким правильным. Возможно, он пришел после Рома, каким-то образом заменил его после того, как я