– Вы ставили ловушки? – спросила я Джека.

В моем воображении они с Шелом радушно распахивали клетки и ждали, когда звери сами зайдут внутрь.

Это многое говорит о моем тогдашнем состоянии.

– Фирмы «Хавахарт», – сказал Джек. – В самую большую помещается енот. Мы нашли их в сарае с инструментами. Ева! Не волнуйся, ни одно животное не пострадало! «Хавахарты» отлично работают.

– Так и есть, – подтвердил Бёрл и покачал головой: – Скунс, прямо под боком. Надо же.

После чего повел машину аккуратнее.

* * *

Сарай был выкрашен в красный цвет; рядом стоял белый коттедж, до самой крыши увитый плющом. Неподалеку виднелось старое металлическое силосное зернохранилище. Все вместе смотрелось довольно живописно.

Но самое приятное – никаких поваленных деревьев. Все вокруг казалось безмятежным. Настоящая тихая гавань. Никаких шумов, вообще ни звука – лишь ветерок гулял среди деревьев и по полю, да выла где-то вдалеке сирена.

На краю поля паслись три ослика. И овцы – я насчитала шесть или семь штук.

– Это не овцы, а козы, – сказал Джек, когда я указала на них пальцем.

– Как ты их различаешь?

– У коз хвостики торчком, а у овечек вниз.

За коттеджем Бёрл показал нам генератор, поддерживавший в рабочем состоянии холодильник. Мы вытащили несколько пакетов молока и пачек масла. Наверху в сарае был устроен сеновал, на первом этаже тянулись в два ряда загоны и громоздилась какая-то запыленная сельскохозяйственная техника. Мы забрались по лестнице на сеновал и огляделись: и впрямь сено – все как обещано.

Была тут и пара квадроциклов: на электричестве, с кнопочным зажиганием. На них мигом забрались Джуси и Лоу. Ди отчитала парней за безрассудство и вручила им по шлему – они висели тут же, на вбитых в стену крючках. Ребята покатили нарезать круги по пастбищу.

Некоторые из нас предпочли обосноваться на кухне коттеджа, где можно было подзарядить телефоны. Сигнал был слишком слабый для звонков – даже голосовые сообщения с нотациями от родителей доходили по кускам (оно и к лучшему), но выйти в интернет все же удалось.

В новостях писали, что в Нью-Йорке из-за шторма затопило метро, а в Бостоне река вышла из берегов. Водителей било током от упавших ЛЭП, а по улицам, превратившимся в стремительные реки, потоком несло машины, мусорные баки и домашних животных.

Мы посмотрели видео, на которых рушились дома.

– А вам не кажется, что они просто гоняют одни и те же кадры прошлых ов? – спросила Саки.

Обычно подобные бедствия обрушивались на далекие от нас штаты – Флориду или Луизиану. Теперь стихия подобралась к нам ближе. На видео ветер трепал не пальмы, а сосны.

Множились сообщения о беспорядках и случаях мародерства. Власти штатов вводили режим чрезвычайной ситуации. Президент обещал выделить деньги.

– В какой-то момент деньги кончатся, – заметил Терри.

– Даже приложения перестанут работать, – добавила Саки.

Настроение у всех испортилось. Из-за неопределенности мы чувствовали себя подавленными. По крайней мере, мы сумели добраться до фермы – и на том спасибо.

Тем временем в мире за пределами нашей видимости число вероятных сценариев развития событий продолжало уменьшаться; шансы, что все как-то образуется, таяли.

Я стояла, опершись на кухонную столешницу с телефоном в руках. Джеймс запостил в инстаграме отретушированные фотографии своего незадачливого океанского путешествия.

– Гляньте-ка, – сказала я.

Селфи с голым торсом на фоне штормового неба. Фильтр подобран идеально. Одну руку Джеймс воздел к небесам, демонстрируя грудные мышцы идеальной лепки и сжимая оранжевый флаг с черным квадратом и кругом.

#SOS. И улыбочка.

Алисия в профиль, в белом развевающемся платье с разрезом, открывающим стройные ноги.

#богиня.

Два лица щека к щеке. В объектив, гримасничая, смотрит немолодой мужчина с лицом покрытым неестественным загаром. Рядом – молодая жена. Поднимают фужеры с искрящимся пузырьками шампанским.

#люблюсвоихпотерпевшихкрушениеродителей.

– Хештег «жополиз», – пробурчал Рейф.

– Родители? Каким местом она ему мать? – спросила Саки.

– Разве что родила его года в три, – сказала Джен.

Я свернула приложение.

– За восточным пастбищем есть деревья. Идеальные, чтобы лазать, – сообщил Бёрл, обращаясь к Вэл.

– Идеальные, чтобы лазать, – повторила Вэл.

Я последовала за ними, вышла в сад и остановилась под изогнутой деревянной шпалерой, увитой мелкими розочками. Бёрл с Вэл миновали огород, где росли овощи: высились стебли кукурузы, кустились еще какие-то растения – как позже выяснилось, краснокочанная капуста и свекла мангольд. Вокруг роились пчелы; с виноградных лоз, обвивших ограду, свисали зеленые гроздья.

Любители карабкаться по деревьям уходили все дальше через поле, и неожиданно для себя я прониклась к ним теплым чувством. Две сутулые фигурки – похожие, как родственники. Из одной обезьяньей стаи. Невзрачные, зато ловкие; для них дерево – что дом родной.

Мы добрались-таки до фермы, и все благодаря Бёрлу. Без него мы ехали бы и ехали и никуда не приехали бы; каждая дорога вела в тупик. Бёрл с его энергией и знанием помог нам обрести убежище.

* * *

Мы с Джеком расставляли в сарае клетки с животными, когда снаружи прозвучал автомобильный гудок. Я толкнула скрипучую деревянную дверь и увидела то, чего мы боялись: одну из матерей.

Ту самую толстуху.

Она стояла возле машины, уперев руки в бока. Раскрасневшаяся, в длинном широком платье, по виду позаимствованном из гардероба матери-крестьянки.

– Саки, – заорала она. – Саки!

Значит, это и в самом деле ее мать.

Саки успешно блефовала и надолго отвела от себя подозрения. Никто не догадывался, что она жульничает. Впрочем, блефовать никому не запрещалось.

Но теперь она проиграла. С треском.

* * *

Оказалось, что мать-толстуха разыскала нас по геолокации телефона. Они с Саки стояли во дворе и орали друг на друга. Мы не вернемся в особняк, так что проваливай, кричала Саки. Мать вопила, что мы угнали машины. Это настоящая кража, вот что это! На нас могут заявить в полицию. Мы должны их вернуть.

– И не мечтай, – бросила Саки.

Из коттеджа и сарая один за другим вышли все остальные – кроме Вэл и Бёрла, которые ушли лазить по деревьям. Джус даже оставил свой квадроцикл. Никто не желал пропустить это зрелище, хоть мы и психовали. Понимали, что осложнений не избежать.

– Что вы здесь делаете? Это вторжение на частную территорию! – кричала мать. – Вас могут арестовать. В колонию для несовершеннолетних захотела?

– Я тебя умоляю, – сказала Саки. – Ты знаешь, что меня, считай, уже приняли в Университет Брауна.

– И ты думаешь, что теперь тебе все можно?

– Мы знакомы с хозяином фермы, так что не парься, – сказала Саки, несколько вольно обращаясь с фактами. – Все под контролем.

– Чушь собачья, – сказала мать.

– Но это правда, – настаивала