некоторые будущие города именовались слободами: Камышевская, Ирбитская, Туринская.

С территории Курганской области много вкладчиков было из самой монастырской вотчины (22 селения), из слобод с деревнями: Шадринской, Барневской, Красномысской и Крутихинской. Единицы вкладчиков отмечены из будущей «столицы» Курганской области, звавшейся тогда то слобода Царево Городище, то просто Курганская слобода.

Тюменская область обильно представлена людьми из бывшего «стольного града» всей Сибири — Тобольска, из самой Тюмени и Ялуторовского острога, потом — слободы, носившей еще другое, очевидно, народное название Бачанка, или Бачанская слобода, от чего сейчас есть фамилия Бачанцев.

С территории Пермской области упомянуты лишь существовавшие тогда только два города: Чердынь и Кунгур да «Сылвенской пустыни Спасский монастырь», никакой Перми еще не было. С территории Башкирии имеется четыре вкладчика: «Уфимец», «Уфимского города» и из селения «Уфимского уезда Соловарный городок».

Кто же были жертвователями в казну Далматова монастыря? Конечно, в основном «пашенные крестьяне». Среди них мы видим прежде всего пахавших «государеву десятинную пашню», то есть плативших казенный налог десятой частью урожая. Затем следует «сея-обители» (далматовские крепостные или служащие). Их очень много. И не мудрено, поскольку в составе монастырской вотчины было свыше двадцати селений. Изредка упоминаются жившие в разных местах края «оброчные крестьяне» — очевидно, тоже крепостные, только принадлежавшие помещикам.

Крестьяне были самым приниженным в государстве сословием. «Книга» то и дело называет их пренебрежительно как мужчин, так и женщин: «206 (1698) году… Успенского Далматова монастыря крестьянин Степка Петров дал на поминание по матери своей полтину…», «С Верхнего Яру Зоткина жена Марфица жеребчика лоншинку по сыдшем своем муже гнедого грива направо с отметом а иных признак нет». Иногда даже имя не упоминается, а только прозвище: «Шадринской слободы крестьянин назвищем Марамышка» (теперь есть фамилия Марамыгин).

Очень часто к одному имени прибавлено упоминание о какой-либо физической примете вкладчика: «Федка черемной» (рыжий), «Лучка кривой», «Иван душной», «Андреев Косемка с Заимки слепой».

Иногда за признак берется какое-либо родственное отношение к более или менее известному человеку или людям: «Катайцы Чушолины пасынки Трифон Федоров с братом». Кстати, очевидно, от фамилии Чушолиных получила свое название небольшая речка Чу́шолка, впадающая в Исеть чуть ниже города Катайска.

Бросается в глаза, что чуть ли не около половины вкладчиков совсем не имеют фамилии, называются либо только по имени, либо по отчеству, либо по каким-то другим признакам. Впрочем, даже не по отчеству, а по полуотчеству, например, не Иванович, а Иванов. С «вичем» пишутся только дворяне, как, например, москвич Андрей Михайлович Арсеньев, или вообще высокопоставленные особы, как тобольский воевода Андрей Федорович Нарышкин, ближний стольник чином.

Даже лица духовного сословия, как священники, и те часто не называются по отчествам, а только по полуотчествам. С дьячками и совсем не церемонятся, называя их Степками, Петьками и т. д.

Наряду с пашенными крестьянами, встречается много ремесленников, что мы узнаем из прибавок к их именам: «колесник», «мельник», «бочкарь», «плотник», «кузнец», «овчинник», «кожевник», «мыльник», «садовник», «коневал» и даже «кречатный помыкальщик» — ловец и дрессировщик диких хищных птиц для царской охоты.

В 1682 году Далматов монастырь на речке Железенке, близ ее впадения в Исеть, завел небольшой железоделательный завод с использованием железных руд, имеющихся в окрестностях. В связи с этим появляются одними из первых горнозаводские рабочие, которые также дают свои вклады в монастырскую казну. В таких случаях к именам вкладчиков дается прибавка — «с Железенки деловой (человек)». Железенка — старое название речки Каменки, а образовавшееся вокруг завода селение называлось Железенским посельем, или просто Железенкой.

Кстати, можно заметить, что по указу Петра Великого монастырский завод в 1700 году был отобран в казну, заново переоборудован по последнему слову тогдашней техники и в 1701 году был пущен в действие. Конечно, и «деловые» вместе с заводом отошли тогда во владение казны. Завод этот Каменский явился одним из первенцев уральской металлургии.

Вслед за пашенными крестьянами, ремесленниками и «деловыми» изредка упоминаются «торговые люди», иногда «гости», и все это не из осевших на месте людей, а пришлые: «С Руси торговой человек», «Казанского городу торговой человек». Любопытно, что ни один торговец не назван уменьшительным именем, а всегда с прибавкой полуотчества — это были почетные вкладчики монастыря.

Значителен класс военных людей. Это или драгуны, конные воины, или беломестные казаки, то есть фактически те же крестьяне, но обязанные за пользование землей расплачиваться не налогом, а своей военной службой, чаще всего на собственной лошади. Иногда, впрочем, упомянут «Тобольского городу пешей казак», а в отношении конного имеется такая запись: «Вдова Анница Иванова дочь Друганова с Тюмени по муже своем конном казаке пищаль винтовку ветхую (пожертвовала)». Два раза упомянуты атаманы: «Исетского острогу и Чюмляцкой слободы». Очевидно, это начальники над драгунами и беломестными казаками, а то и вообще начальники в данных селениях — над всеми жителями.

Заслуживают внимания две записи: из рода Карандашевых сразу три «убиенных» (погибшие в бою?), а затем: «Калиновские слободы Осип Сергеев Попов, прозвищем Азов». Убиенные — не солдаты ли петровской армии, принимавшие участие в военных походах? А прозвище «Азов» — не от названия ли былой турецкой крепости на Азовском море, которую Петр Великий сначала неудачно брал в 1695 году и окончательно взял в 1696 году? Может быть, Попов был участником дела под Азовом, вернулся оттуда с победой и получил у земляков соответствующее прозвище, отмеченное в записи под 1702 годом.

Многочисленны случаи записи вкладов от лиц гражданского служилого сословия: «писчей дьячек», «Барневские слободы слободчик Галактион Матвеев», «слободы служилой» и т. д. Особенно много этих служащих записано по городу Тобольску, и тут большое разнообразие службы.

Лица духовного чина численно довольно значительны: от митрополита тобольского и сибирского, попов белого и черного, дьяконов, дьячков церковных до пономарей и трапезников включительно.

Поражает обилие вкладчиков, которые помечены и «бобылями» и «гулящими людьми». Первые — это бездомные или бессемейные люди, не нашедшие себе жены. Надо помнить, что четыреста лет тому назад наш край только что еще заселялся русскими. Сюда шли «с Руси» главным образом мужчины, которым то и дело приходилось вступать в брак с мансийками, хантейками, татарками, башкирками, — и этому были рады прибывшие сюда русаки.

«Гулящие люди» — еще не устроившиеся хозяйством, не имевшие оседлости переселенцы, то добровольно прибывшие в наш край, то бежавшие от помещиков крепостные. Нередко эти гулящие, осевши на землю, становились основателями селений. Так, под 1681 годом отмечен гулящий человек тотмянин Першак Михайлов Мальцев, который потом принужден был закабалиться монастырю, получить землю на реке Тече. А дети его стали основателями теперешнего села Першинского, Далматовского района. До постройки здесь церкви село называлось деревней Мальцевой, а в просторечии Першаковой —