первые личные впечатления С. Р. Минцлова, газета же публиковала данные для более широкого круга лиц. Так, отзыв о трапезундской церкви Св. Софии, напечатанный С. Р. Минцловым в газете, более восторженный, чем в дневнике, где он отмечает, что фрески на стенах и пол с остатками мозаики в храме «по качеству своему интереса и важности не представляют»[388]. Н. Д. Протасов, участник второй Трапезундской экспедиции, считал (все отчеты сотрудников были приложены к отчету Ф. И. Успенского), что «вся роспись Св. Софии была выполнена, несомненно, лучшими мастерами своего времени»[389], «полное раскрытие, реставрация и описание которых были затем осуществлены английской экспедицией Рассел Траста во главе с Д. Тальбот-Райсом в 1957-1962 гг.»[390]. Часть наиболее интересных исследований по району, помещенных в газету, – как историко-археологических, так и экономико-географических, – в 1917 г. были выпущены отдельным изданием под названием «Сборник статей, опубликованных в газете “Трапезондский военный листок”»[391].

В передовице первого выпуска своей задачей «Трапезондский военный листок» ставил «дать оторванным от родины русским людям возможность быть быстро осведомленными о том, что так остро интересует и волнует теперь всех – о событиях, происходящих на театрах великой войны»: «Жизнь города и всего края, его прошлое и настоящее, его легенды и обычаи, воспоминания и записки участников славной Кавказской армии, описание подвигов гг. офицеров и солдат – всё найдет место на страницах Листка»[392]. Как и во всякой газете, печатались сообщения телеграфных агентств, хроника жизни города, объявления, приказы начальника Трапезондского укрепленного района генерал-майора А. В. Шварца, официальные сообщения иностранных держав. Конечно, взятие Трапезунда («турецкого нынешнего Тарабазана или Тарабузуна»[393]), а также – частично – его история в доступном для неспециалиста варианте освещалась и в других газетах того времени (например, «Новое время», «Русские ведомости», «Московские ведомости» или «Биржевые ведомости»[394]), но более подробное и оперативное освещение событий на местах, в том числе экспедиционных, принадлежало, конечно, «Трапезондскому военномулистку».

Выходила газета довольно часто (ср.: первый номер – 1 ноября, 3 ноября – второй, третий – 5 ноября). Как в любой газете, в ее начале, на первом, а иногда и на втором листе, шла военная сводка – телеграммы и сообщения с фронтов, потом печатались события и объявления местной важности. Были там и сведения экономического, промышленного характера. Например, газета публиковала статьи о производстве орехов в г. Трапезунде[395], о распространении разных земледельческих культур[396], о вывозной торговле Трапезундского порта. Все это перемежалось с историко-географическими наблюдениями о памятниках и «прошлом Трапезонда».

Так, уже в№ 6 от 6 ноября 1916 г.[397] был напечатан рассказ главного редактора С. Р. Минцлова о поездке в Сумелийский монастырь, которая также частично описана в «Трапезондской эпопее»[398]. «Знаменитый Инкерманский монастырь в Крыму кажется крошечным, сравнительно с этим чудом света!»[399] Он был богат рукописями – как рассказывает С. Р. Минцлов, в том числе они (он и митрополит Родопольский Кирилл[400]) смотрели библиотеку, «содержащую немало древних манускриптов»[401]. С. Р. Минцлов также описывает недавнее вторжение турок в этот монастырь: «Не в пример своим союзникам, турки вели себя джентльменами: они забрали из монастыря только серебро и наиболее ценные ковры; все же остальное – часть ковров, мебель, драгоценная библиотека – остались нетронутыми. Из библиотеки, впрочем, они взяли одну грамоту какого-то султана, самую древнюю. Ни одной рукописи, ни одной книги они не порвали и решительно ничего не испортили»[402]. (Правда, в номере № 18 барон H. Н. Ховен, описывая уже монастырь Св. Иоанна, который находится «в нескольких верстах от шоссе между Дживизликом и Хамсикеем»[403], противоречит этой мысли С. Р. Минцлова: «все ценное из обеих церквей было взято турками, причем монахи особенно жалеют Евангелие, присланное монастырю, по их словам, Петром Великим»[404]).

Трапезундские памятники пострадали не только от времени или турецкой перестройки в свое время, но и от мародерства разными людьми и армиями. С кражей рукописей была целая беда. Случаи кражи ковров описаны как в отчетах экспедиции, так и в «Трапезондской эпопее» С. Р. Минцлова. Как пишет Ф. И. Успенский, несмотря на ввод русских войск в Трапезунд, «трудно было бы утверждать, что и после русского занятия города не продолжались в нем грабежи (теперь уже русскими солдатами. – А. Ц.) особенно мечетей с их богатыми коврами. Неоднократно, когда мы входили в разграбленную мечеть, местные греки доводили обязательно до нашего сведения, что три дня назад “οι στρατιωται” ворвались и вынесли из мечети оставшиеся в ней ковры»[405]. История была странная: «По занятии края было приказано, якобы во имя предупреждения грабежей, взять из мечети ковры и доставить их в штаб корпуса, который и должен был отослать их для аукциона в Тифлис. Надо знать, что ковры во многих мечетях были гигантские, и притом старинные, т. е. являвшиеся драгоценностью в полном смысле слова. Приказ был выполнен, но когда Ф. И. Успенский приехал в штаб – не то что драгоценных, а ни одного сколько-нибудь приличного ковра он не нашел, хотя число их соответствовало описи. И не в рясах бывают чудотворцы!»[406] – пересказывает С. Р. Минцлов. Число жалоб, поступавших в русскую администрацию о грабежах, довольно значительно, и далеко не во всех случаях виновной была русская армия. Например, Ф. И. Успенский предполагает, что кража ковров была на совести греческого населения, расхищавшего имущество в оставленных бежавшим турецким населением домах[407].

От 24 сентября 1916 г. в «Трапезондской эпопее» сообщается, что «ключи от всех 12 храмов, превращенных в мечети», Ф. И. Успенский оставляет С. Р. Минцлову как подчиненному А. В. фон Шварца; о состоянии этой мечети и других летом 1917 г. можно прочесть в отрывках из отчетов профессоров Н. Д. Протасова и А. Е. Крымского. По «возвращении в Трапезунт в нынешнем году, – пишет Н. Д. Протасов, – я нашел раскрытыми и доступными для всякого прохожего пять мечетей-церквей и из них две обращенными в отхожие места и только две сохранившие запоры. Ни одного ключа не передано мне от управления начальника района, так как все находились у частных лиц и только один – у комиссара полиции»; «по поручению Кавказского наместника передал ключи генерал-майору Шварцу, но это нисколько не обеспечило ни сохранности запоров <…>,ни целости содержимого в архивах»[408].

По чьей вине появилась такая «мерзость запустения»[409] (С. Р. Минцлов покинул Трапезунд 9 марта 1917 г.[410], почти