Снег попал за шиворот и неведомым образом забился в ботинки. Да и в форменной юбке валяться на ледяной земле удовольствие было ниже среднего. Со смехом Киран протянул мне руку:

– Вставай, принцесса зелий.

Одарив его обиженным взглядом, словно именно Зейн виноват в падении, а не скользкая обувь, я поднялась на ноги, прямо сказать, без спортивной сноровки болельщицы из команды поддержки и сердито отряхнулась.

– Давай договоримся, Киран: мы вчера поспорили, и ты выиграл, – проговорила я. – Мы целовались. Теперь в расчете. Я тебе ничего не должна, и ты мне ничего должен.

– Ладно, – с усмешкой согласился он. – Если тебя устраивает такая версия, я согласен.

– И больше никаких пари! – добавила я.

– Как скажешь, но, Эда… – Зейн многозначительно примолк.

– Что? – проворчала я, вытряхивая из капюшона снег.

– Не думал, что ты струсишь и не признаешь правду.

– Какую еще правду, Киран? – взвилась я.

– Тебе тоже вчера было хорошо, – проговорил он. – И целовались мы не из-за спора.

– Да я толком ничего не помню! – не моргнув глазом, соврала я. – Между прочим, мне пришлось выпить особое зелье. В голове каша!

– Ага, – издевательски перебил он. – Идем. Мне надо вернуться на занятия.

Ох, уж эти отличники! Споры спорами, а занятия по расписанию.

В обоюдном молчании, недовольные друг другом, мы добрались до общежития. Почему бесился Киран, я понимала. Отчего бесилась сама – нет. Мы вместе поднялись по лестнице до третьего этажа, откуда начиналась закрытая галерея, ведущая в административный корпус.

– Увидимся, – коротко бросил Зейн.

Внезапно он остановился, словно что-то вспомнил и вернулся. Молча подхватив меня под локоть, заставил отойти в угол.

– Если у тебя вчерашний вечер в тумане, Амбер, давай повторим, – совершенно серьезно предложил он.

– Кладбище и поцелуи в снегу? – съязвила я.

– Уберем лишнее, – быстро сказал он. – Обойдемся без снега и кладбища.

– Не собираюсь я с тобой… – выдохнула я и резковато произнесла: – Ты мне даже не нравишься, Киран!

На лице у него вспыхнула усмешка.

– Если подумать, обидно, Эда.

– Ну извини. Как есть. – Я развела руками.

– В смысле, я думал, что заслужил вранье поубедительнее. – Внезапно он мягко сжал мои плечи, склонился и заглянул в лицо: – Докажи! Повтори пять раз, что я тебе не нравлюсь.

– Хорошо, – спокойно согласилась я, а его взгляд остановился на моих губах. – Ты мне не нравишься. С тобой весело проводить время, но ты меня не привлекаешь, как парень.

– Дальше, – кивнул он.

– Ты мне вообще не нравишься, – без прежней уверенности повторила я, практически мечтая спрятаться от его пристальных, пронзительных глаз.

– Продолжай…

– Не нравишься абсолютно, – добавила я, почувствовав, как щеки начинают гореть.

– Еще разок, – подсказал он.

– Ты не в моем вкусе, Киран Зейн, – прошептала я. – Ты не нравишься мне… Слышишь?

– Слышу.

Внезапно он прижался обветренными губами к моим губам. Я забыла, что нужно его оттолкнуть. Поцелуй был коротким, но сердце сделало кульбит, а колени превратились в мягкую глину. Не держи Киран меня за плечи, съехала бы по стеночке ему под ноги. Кто-то, проходивший мимо, бросил нечто одобрительное. Из-за звона в ушах не расслышала.

Зейн отстранился и тихо проговорил:

– Ты должна убедительнее врать, Эда Амбер, тогда я тебе поверю. И главное, ты поверишь сама себе.

Он отпустил мои плечи и оставил один на один с полным замешательством. Никогда не переживала такого чудовищного хаоса в мыслях и в душе! В черную книжечку под веселящим зельем этим же днем были вписаны побочные эффекты: потеря памяти, похмельный синдром, мыльные пузыри и чувство влюбленности.

Всю неделю я делала вид, что ремонт склепа Лавизов меня не касается, получила официальное порицание от отца, которому, конечно, декан некромантов наябедничал о моих придуманных подвигах. И всеми силами избегала встречаться с Кираном, проявляя невиданную хитрость. Сообщения от него тоже игнорировала, но от каждого кряканья магпланшета екало сердце.

Один раз мы столкнулись в столовой. Я заметила Кирана издалека, немедленно развернулась на выход и сделала вид, что не услышала, как он позвал меня по имени. Через минуту на планшет пришло сообщение:

«Мы играем в кошки-мышки, Эда?»

Не удержавшись, я вытащила из кармана стило и с пятого раза нацарапала как курица лапой:

«Свистни, когда придет время озеленения склепа».

Не успела убрать планшет в сумку, на пластине вновь вспыхнули буквы, написанные почти каллиграфическим почерком Кирана:

«Давай поспорим, что ты сама ко мне придешь?»

В последний учебный день перед моей дверью нарисовался лохматый здоровяк в пурпурном жилете бытового факультета. Парню я доставала едва до плеча и взгляд невольно уперся в золотые пуговицы и вышитую эмблему из двух задорно перекрещенных ножей, заключенных в квадрат. Всегда считала, что герб бытовиков больше всего подходил бандитской шайке. Впрочем, по виду верзила у меня на пороге тоже в такую шайку прекрасно вписывался.

– Меня прислал Зейн, – не здороваясь, прогудел он с заметным акцентом восточных провинций. – Сказал, что у тебя лучшие снадобья в академии.

Открыв дверь пошире, чтобы он не снес косяк могучим плечом, я молча предложила ему войти. От неосторожного движения здоровяк схватился за поясницу и болезненно поморщился. Стало ясно, что этот клиент принципиально ничего не способен снести, он и себя-то едва-едва переносит в пространстве.

– Потянул поясницу, когда крышу у склепа начали перестилать, – пожаловался он.

– Парень, тебе мой совет: лучше покажись к целителю, – сочувствующе покачала я головой, наблюдая за его корчами.

– Да до целителя надо дойти! А я с третьего этажа на четвертый еле поднялся, – простонал здоровяк. – Дай что-нибудь от спины.

– Ладно. – Я дернула плечом. – Тебе что-нибудь выпить или что-нибудь намазать?

– Давай и то и другое, – опершись о стену, промычал он.

Я вытащила из холодильного ларя баночку лечебной мази и болеутоляющее, помогающее справиться с воспалением в мышцах.

– Главное не перепутай что пить, а что мазать, – протянув ему снадобья, пошутила я и тут же внесла ясность в лечебно-денежные отношения: – Уверена, Киран предупредил, что претензии я не принимаю.

– Да какие уж претензии, – пробубнил он, разглядывая баночки. – Благодарствую. Там парни еще вечером подгребут.

– Пусть приходят, – согласилась я. – С тебя триста лир.

– Триста? – От удивления он даже выпрямился, словно не маялся поясницей.

– Не надо удивляться – с калек много не беру, – пояснила я внезапный приступ щедрости. – Тебя и так склеп потрепал.

– В смысле, какие деньги? – Он недоумевающе моргнул.

– Иварские лиры, – озадачилась я. – Натурой не принимаю.

– Зейн сказал, что снадобья полностью бесплатные! – воскликнул здоровяк.

Ушам своим не поверила!

– Что… Он что?! – От негодования я поперхнулась на вздохе. – Бесплатные зелья? Бесплатные?!

– Сказал, что это твой вклад