Она почувствовала разочарование, но тут же устыдилась: родственник поступил весьма благородно, оставил ей наследство, а что она не может решить собственные финансовые проблемы — это не его, а ее вина. Не нужно было влезать в такие долги…

— Итак, — торжественно проговорил нотариус, — прошу вас расписаться на этом документе, который подтверждает, что я ознакомил вас с завещанием.

Алена расписалась, и нотариус передал ей связку ключей.

— Что ж, — сказала она, поднимаясь, — спасибо вам. Если это все, то я пойду.

— Нет, пока еще не все. — Нотариус помялся и снова снял очки. — Видите ли, у меня к вам предложение. Возможно, оно вас заинтересует. Этот дом в Песочном очень старый и запущенный, и жить в нем, конечно, нельзя. Но при доме большой участок, а земля в Песочном дорогая, поскольку это близко от города. Так что если вы захотите его продать, а я не сомневаюсь, что так оно и будет, у меня есть покупатель, который даст хорошие деньги. Причем быстро и без проволочек. Вы сможете договориться насчет задатка.

— Но я… — Алена растерялась, но тут же взяла себя в руки. — Возможно, я буду продавать дом, но сначала должна на него посмотреть. И проконсультироваться кое с кем, — добавила она, твердо поглядев в бегающие глазки нотариуса.

Он ей не нравился. Впрочем, это бы еще ладно, в процессе работы в страховой компании ей приходилось общаться с разными людьми, и далеко не все ей нравились. Но вот откуда он узнал, что ей срочно нужны деньги? А ведь он намекал именно на это. Хочет просто нагреть руки на продаже дома? Или тут что-то другое…

Услышав ее слова, нотариус поскучнел, надел очки и простился с ней холодно.

Алена мысленно пожала плечами и вышла в приемную. Аля пила чай с той самой заплаканной особой в черном костюме, который, надо сказать, совершенно ей не шел.

Ну, в этом как раз ничего странного не было, женщина в трауре, видимо, и правда была привязана к прежнему нотариусу. Этот-то, Селиверстов, никаких положительных эмоций не вызывал, противный мужик, что и говорить. Не доверяла ему Алена.

Помощница нотариуса простилась с Аленой вежливо, а с Алей едва не расцеловалась, сказав напоследок:

— Спасибо, вы мне так помогли!

И правда вид у нее стал получше, глаза не такие красные, а когда она улыбнулась, то и вовсе стала похожа на человека.

— Ну и здорова ты чай пить! — не удержалась Алена от шпильки. — И куда в тебя столько лезет? В кафе пили-ели, так еще и здесь… это вообще не вредно?

— А ты не смейся, — мирно ответила Аля. — Зато я столько интересного узнала от этой Ларисы, что роман можно писать. Значит, она много лет проработала с прежним нотариусом, с Ростоцким. И с этим твоим родственником Бодуэн… в общем, он с ним много лет общался и даже дружил. В шахматы играли и о жизни беседовали, вот. Ростоцкий был помоложе, но ненамного, хотя на здоровье никогда не жаловался. Она, Лариса, думала, что еще долго будет с ним работать.

— Влюблена, что ли, в него была?

— Платонически, — отмахнулась Аля. — Ты не сбивай, я и сама собьюсь. Значит, вдруг этот Ростоцкий скоропостижно умирает, ей как обухом по голове.

— А что случилось?

— Не повезло. У них возле дома канаву рыли, и через нее временный мостик был. А тут дожди пошли, канаву размыло совсем, Ростоцкий в темноте шел, поскользнулся и упал в нее. А там на дне рабочие арматуру забыли. Ну и проткнуло его насмерть.

— Ужас какой! — Алена поежилась. — А с чего это он упал, не пьяный ведь…

— Ну, решили, что пожилой человек, не удержался, голова закружилась…

— Странно все это.

— Ага, Лариса тоже так говорит. И сразу все дела передали этому Селиверстову. А про него слухи разные ходят… — Аля понизила голос: — Насчет морального облика… Может, конечно, и сплетничают, но то, что он жулик, — это точно.

— Да сразу видно, — поддакнула Алена.

— Ага, и вообще репутация у него в профессиональных кругах очень плохая. А у Ростоцкого все клиенты немолодые, серьезные, основательные, он сам человек приличный был, много лет на одном месте проработал. Лариса говорит, этот Селиверстов рано или поздно все испортит, уйдут клиенты. И что ее он держит только потому, что она с делами может разобраться. А потом ее выгонят. Да она и сама, наверное, уйдет, не хочет с Селиверстовым работать.

— Надо же! Как она тебе, можно сказать, первой встречной, всю кухню выболтала!

— А у меня вид такой. Никто меня не опасается. — Аля безмятежно улыбнулась. — Люди думают — что с такой, как я, взять? Кукла она и есть кукла.

— Тебя где высадить? — Алена наклонила голову, чтобы Аля не увидела краску стыда, залившую лицо.

Надо же, оказывается, эта куколка что-то соображает. И многое замечает. А она, Алена, так пренебрежительно о ней думала. Ох, никогда не надо недооценивать людей.

— Ладно, — улыбнулась она, — подброшу уж тебя до дома.

— Спасибо, а то день сегодня такой жуткий.

— А у меня-то… — вздохнула Алена.

Вечером Алена позвонила матери. О деньгах решила не упоминать, чтобы не разругаться в первую минуту.

— Мам, привет! Как дела?

— Все нормально, — ответила мать преувеличенно бодрым голосом. — А у тебя?

— Да так, помаленьку… У меня вопрос.

Кажется, мать немного удивилась ее легкомысленному тону, как и тому, что дочь не настроена на серьезный разговор.

— Мы вообще-то в театр собираемся, — осторожно сказала она. — Твой вопрос не может подождать?

— Да я ненадолго.

И пока мать не повесила трубку, спросила, знает ли она что-нибудь о родственнике отца по имени Николай Михайлович.

Мать неожиданно заинтересовалась.

— А что, он с тобой связался?

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответила Алена. — А ты его знала?

— Очень немного, — в голосе матери прозвучала плохо скрытая неприязнь, — неприятный человек. Высокомерный, недобрый. Он считал, что я неровня твоему отцу. Якобы они из какого-то очень старинного рода,