на стол. Слева по лицу прилетела пощёчина и почти сразу коленом в пах. В полуобморочном от боли состоянии я отлетел к шкафу, приложился затылком об угол. Перед глазами возникла сложенная лодочкой ладонь. Сморщившись, принял удар по правой щеке, но уже следующий перехватил, вывернул руку, увёл за спину, надавил на локоть. Противник забился, заскрипел зубами. Жалеть его я не собирался, одно движение — и рука треснет в суставе.

За дверью сонно пробормотали:

— Василиса Степанна, голубушка, чё у тя там гремит? Уронила чего-то?

И только сейчас до меня дошло, что нападавший — Василиса. Сегодня не ночь, а сплошные сюрпризы.

— Всё хорошо, Клавдия, — зашипела бабка, косясь на меня одним глазом. — Сон дурной приснился.

— Дурной? Ну так ты на спине-то не спи. Слышь? Ложись набок. Да молитовку прочти. Трижды Богородицу, да Отче наш трижды.

— Так и сделаю, Клавдия, ступай.

Приживалка, бормоча что-то под нос, ушла. Алиса нащупала выключатель, щёлкнула. Комнатка и без того выглядела убого, а при свете показалась вовсе нищенской. Затёртые обои, поцарапанная мебель. Да ещё бабка в скрюченной позе. Я специально держал её руку повыше, чтобы старушка едва лбом пола не касалась.

— Ты бы отпустил что ли, — прошипела она.

— Отпусти, — разрешила Алиса.

— Она под дозой, — предупредил я.

— Отпусти. Она хорошо себя вести будет. Так, Василиса?

— Так, так, — пробурчала бабка, растирая помятое плечо.

Алиса осталась стоять у двери, я подошёл к столу. Среди бумаг и грязных тарелок увидел свой портсигар. Пересчитал шприцы. Четыре. Вот откуда у Василисы сила. Одну дозу она успела использовать.

Бабка села на кровать, на колени к ней заскочил рыжий кот, принялся тереться, мурлыкать.

— Мы к тебе по-доброму шли, а ты… — с укоризной проговорила Алиса.

— По-доброму? — сверкнула вставными зубами бабка. — Ишь, по-доброму оне! Заварили кашу, а жрать нам приходится. Какого, прости господи, чёрта, вам с папашкой твоим спокойно не жилось? Нет же, первыми стать возжелали. И без того имели всё, а им царство подавай! Вот и получили царствие свое. Два миллиона! Два! — она зыркнула на меня. — И за этого тоже. И думали, я от денег таких откажусь? Да мы на муке в жисть столько не намолотим. Это ж и хлеб, и сахар детишкам. Стадо бы своё коровье завели.

Алиса скрестила руки на груди.

— Тебе же предлагали: иди под Контору, были бы и хлеб, и стадо. Отказалась. Теперь чего жаловаться?

Со стороны это выглядело как спор двух чиновниц среднего пошиба. Не интересно. Я справедливо рассудил, что если мой портсигар здесь, то и остальное снаряжение должно быть неподалёку. Открыл шкаф. Так и есть. Какая же крохоборка эта Василиса. На полке среди баночек, пакетиков и коробочек лежал мой Удав. Похоже, Василиса рвалась к нему, когда напала на меня.

Я убрал пистолет в кобуру на разгрузке. Пошарил ещё на полочке, нашёл запасной магазин.

— Калаш мой где? — обернулся я к Василисе. — И тактический пояс.

— На складе.

— Верни.

— Прям щас?

— А ты хочешь, чтоб мы до утра ждали?

Василиса стряхнула кота с колен, поднялась. Надела халат, взяла связку ключей со стола.

— Хорошо, идём.

— И планшет Гвоздя тоже, — потребовала Алиса.

— Планшет тоже там.

Бабка направилась к выходу, девчонка посторонилась и резко без замаха ударила её снизу в челюсть. Натурально как Майк Тайсон Фрейзера! Василиса плашмя рухнула на пол, из мутнеющих глаз быстро выкарабкивались остатки сознания.

Алиса перешагнула тело и начала перебирать вещи на столе, раскрыла шкатулку, вытряхнула содержимое, потянулась к следующей.

Я охренел с такого разворота событий. Присел над бабулькой, потрогал живчик на шее. Бьётся.

— Алис, ты…

Девчонка приложила палец к губам.

— Только без глупых споров, Дон. Планшет должен быть здесь. Он стоит дороже, чем награда за нас с тобой. Василиса не могла просто убрать его на склад.

— Да с чего ты взяла⁈

Алиса открыла створки платяного отделения шкафа.

— Вот, — она вытащила сначала мой калаш, потом пояс. — Как ты думаешь, что нас ждало на складе?

Это действительно была моя снаряга. К автомату я ещё не привык, мог бы и обознаться, но пояс знал до самой тонкой царапины на фастмагах. Проверил БК, все шесть магазинов на месте, в подсумке последняя граната.

— А тесака моего нет?

Алиса продолжала обыскивать шкаф.

— Нет. Поглядывай за коридором, неспокойно мне.

Я тоже начал чувствовать лёгкую дрожь в теле. Где-то, и скорее всего в коридоре, намечалась движуха. Я подошёл к двери, прислушался, показалось, крысы скребутся. Выглянул — пусто. Но беспокойство давило. Присел на колено, снял автомат с предохранителя, взял коридор под прицел.

Алиса выгребла всё содержимое с полок, побросала на пол, перевернула матрас на кровати, ощупала, подошла к Василисе, обыскала её.

— Нету, — выдала плаксивым голосом. — Но он должен быть. Должен! Дон⁈ Ну же?

Мне, честно говоря, сейчас было не до поисков. Я отчётливо слышал, как по лестнице поднимаются люди: шаги, тяжёлое дыхание. Людей было много. Десять, может, двадцать. И на улице. Сквозь открытые окна доносились тихие команды. Чем больше я вслушивался в себя, тем сильнее чувствовал чужое присутствие. Василисины дикари в очередной раз переиграли меня.

— Послушай, Алиса… Я не знаю, что сказать. Переверни шкаф, может под ним… Или в полу. Постукай по досочкам, всковырни чем-нибудь. Ты что, детективов не читала? Вспомни, где шпионы тайники устраивают.

Совет помог, Алиса начала простукивать пол. Хоть чем-то теперь будет занята, не помешает.

Я облизнул губы. С каждой секундой ощущение опасности становилось сильнее, словно волна накатывала. Как же их много. Поставил переводчик огня на двойку. Коридор не широкий, более троих в ряд не поместятся. Ещё бы коллиматор. Доведётся побывать в Петлюровке, обязательно зайду к знакомому кузнецу, закажу пару обвесов, а пока…

Шаги стихли, дыхание успокоилось. Я прильнул к целику. Ну давайте суки, кто первый…

Глава 7

Первым — и это мне не понравилось — показался Бородач. Баклан! Что ж тебе не лежалось спокойно на станции. Ты дважды уходил от смерти лишь для того, чтобы сейчас на мою пулю нарваться?

Я надавил спуск, лёгкая отдача, и Бородача отбросило к стене. Выцеливать, чтобы припугнуть или ранить, не стал, сам себя не жалеет, мне тем более не пристало.

Все, кто