Шрифт:
Закладка:
А вечером, когда уставший от игр и беготни по паркам до самой вершины дворца Фабиуш был унесен Иреной спать, наконец вернулся Ринкольф. Глаза его бегали точь-в-точь как у Наджейки, но Радке не было никакого дела до того, что он там натворил. Потому что он сделал то, что она просила. Он привел старую Ирену.
Старуха была с огромной корзиной, полной пирожков.
— Разве здесь накормят как дома? — проворчала она вместо приветствия.
— Кхм, — кашлянул Ринкольф и стрельнул глазами в потолок.
— Да знаю я. Я старая, а не дура, — буркнула Ирена.
Радку снедало любопытство, но она тоже поняла взгляд Ринкольфа и молчала. Удержалась же она от того, чтобы сказать, что ни разу не видела таких пирожков у Мейнгрима дома.
И её терпение было вознаграждено, как и её попытка передать через гвардейца просьбу.
Из первого же пирожка, безжалостно разломанного Иреной в покоях принцессы, вывалилась не ароматная начинка, а амулет в виде уха. Совсем крошечный — едва ли на пять минут.
— Все сбережения выгребла, — как девчонка захихикала Ирена, сжимая ухо в руке. — Ох, дочка, ну и задала ты мне задачку! Из дворца тебя поди достань! Хорошо хоть догадалась весточку подать. А ты тут без нашего Грима решила устроиться? Во дворец его не зовешь.
От несправедливой обиды в глазах у Радки потемнело. Уж от кого она не ждала укора!
Хорошо хоть вовремя вспомнила, что Ирена знать не знает про то, что творилось у них, про коварство Розы и Евы, да про предательство Мейнгрима.
— Чтобы защитить Еву, он подставил меня под козни цветочных, — глухо произнесла она. — И будь я настоящей магессой, то вместо возвращения короля вы получили бы еще одного дракона. А Фабиуш забыл бы, что у него была мама.
И вроде Радка уже перестала об этом думать, разве что злилась на мужа всё также сильно, но от собственных слов стало до того себя жалко, что она расплакалась.
И всё рассказала конечно. Кроме самого важного. Едва-едва успела закончить к тому моменту, как действие амулета истекло. Ирена приложила пальцы к губам, да Радка и без неё понимала, что их разговоры слушают. И ладно если только Ринкольф, а если Берхт и Берхта? Да и сам Ламберт мог заинтересоваться гостьей из дома синих.
— Плохо тут кормят во дворце, — словно продолжила начатую мысль Ирена. — Зато комнаты у тебя уютные. Так бы и сидела тут круглые дни напролет.
И она разломала следующий пирожок. Радка видела такой амулет впервые, но по жестам и словам Ирены догадалась, для чего он. Вещь была дорогая, но можно было уйти из комнаты, и исчезновение её заметили бы через несколько часов и никак не раньше.
— Заблудиться во дворце легко, наверное, — продолжала Ирена, выуживая очередной артефакт из пирожка. — А услышать, когда тебя зовут, и того тяжелее.
Радка с удовольствием подъедала сладкое хрустящее тесто и поддакивала в нужных местах. Каждый амулет она тут же надевала на себя, и вскоре была точь-в-точь яблоня в своих праздничных фонарях. Хорошо еще, что под одеждой их почти не было видно, да и многие Радка вешала на пояс так, чтобы амулеты уходили под юбку. Кто там проверять станет?
Обвешавшись амулетами, созданными не во дворце, Рада почувствовала себя куда спокойнее. Конечно, Ирена могла быть на стороне Мейнгрима, и поэтому Рада не собиралась даже заикаться о ребенке. Но сейчас она запуталась. Почему же теперь она так сильно не верит королю, что чувствует во дворце себя точь-в-точь как на празднике у Розы? Неужели из-за того предательства мужа? Король для всех был королем, а для неё… нет, не Ламбертом, предком, которого можно было звать дедом. Скорее Седым. И драконам с некоторых пор Радка совсем не доверяла.
Ирена давно ушла — Радка слышала её приглушенный стенами голос из покоев сына, а сама Радослава продолжала сидеть с ногами в уютном кресле и размышлять, что ей делать. Кому довериться? Ирена не могла сказать многого, но она напомнила Радославе про еще одних жителей дворца, его полноправных хозяев. Пусть король и его наследники владели всеми яблоневыми землями, но Берхты и только они, были управляющими дворца и знали тут каждый уголок. Да только непростые эти зеленые. Один из них всегда предан королю. Второй может и предать. Так было всегда, и всегда становилось залогом выживания семьи. Разные короли бывали у яблоневых, кто-то и казнил предателей, но один Берхт всегда оставался награжден за верную службу.
Хотя, что до казни, то Радка теперь сомневалась, что они были на самом деле. Она долго пыталась понять, почему Ламберт так озабочен поисками Барвинка. Этого милого с виду мальчишки со страшными колючими глазами. Что в нем особенного, почему его подослали тогда к Радке, одурманенной травами? Если подумать, то Роза ничем не лучше его, а для Радки и Янки куда опаснее.
Радослава задумчиво потеребила браслеты на руке. Она только заикнулась младшей Ирене о тайне, оставшейся на в сердцах выброшенном у колодцев браслете, как сын тотчас достал его из шкафчика. Подарки Мейнгрима, от прыгуна и до заморозки, ключ тайны Патрыси и даже закрытый глаз — отработавший кредит от Евы — всё было на месте. Радка надела его рядом с новым, чуть переплела бусами-путанкой, и уже нужно было приглядываться, чтобы понять, что браслетов два, а не один. Радка понятия не имела, есть ли маячки на втором, но маячок на первом помогал ей успокоиться.
Она отправилась в постель, но и там мысли её не оставляли. Они кружились и подталкивали её, мешая спать и вваливаясь во сны с нахальностью безымянных.
Ничегонеделанье очень способствовало быстроте мыслей. А может, Радка просто поумнела за последние дни. Нельзя же постоянно набивать шишки и оставаться недотепой! Вот и она смогла сложить две половинки яблока. По всему выходило, что рассказ Ринкольфа про участь безымянного серого и поиски Барвинка были связаны.
Цветочные не спешили объявлять войну, и Радка не могла вспомнить, есть ли у них король. А теперь она поняла. Если бы король погиб, героически или не очень, в битве или в своей постели, уже давно был бы найден другой. Из семьи прежнего короля или иначе
