она, засовывая руки в карманы.

– Тебя плохо слышно, – веселился Беннет. Он наклонился и подставил ухо. – Теперь можешь говорить.

Рейчел со всей силы дунула в его ухо и быстрыми шагами направилась к выходу. Ей тут же стало стыдно за свои действия. Инфантильность заразна? Тогда ей определенно стоит минимизировать времяпровождение с Беннетом. Однако Шон даже после изнурительной тренировки оказался быстрее девушки. Не успела она ступить на поле, как он схватил капюшон и дернул на себя. Симмонс ударилась лопатками о его ребра.

– Хочешь украсть мою толстовку? – Он сощурился. – Идем. – Достаточно бодро он зашагал вперед.

Воздух был морозным, но влажным. Начинало темнеть. Сумерки – прекрасное время, вот только находиться вдали от полиции после вчерашнего никому не хотелось: студенты беспокойно стягивались обратно к университету, будто могли найти там защиту. Ветер наждачной бумагой резанул покрасневшую кожу. Толстовка все же немного помогла согреться, хоть пальцы так и остались ледяными. Идти до жилого кампуса недалеко: около шести минут. Все портили лишь пугающие длинные тени, отбрасываемые лесом.

– Почему ты так хорошо ко мне относишься? – спросила Рейчел напрямую.

– А почему я должен относиться к тебе плохо? – Шон нахмурился, замедляя шаг. Девушка непонимающе оглянулась на него. – В душе сейчас очередь. Мне некуда торопиться, – отозвался он. – Да и что делать в кампусе? Ждать, пока мне в воду подсыплют цианистый калий?

– Греться, – тихо проговорила она. – Ты разве не считаешь меня… Странной или… повернутой? – Она неосознанно замедлила шаг, оглядываясь по сторонам.

В темноте лес казался зловещим, а двухметровый каменный забор – несуразным. Он не выглядел как защита, скорее походил на стенки тюрьмы, в которой студенты были заперты наедине с монстром.

– Ты разве не считаешь меня убийцей? – парировал он. – Ты, кстати, так забавно препиралась с Ричардом в том кабинете.

Рейчел мотнула головой. И как воспринимать эти слова? Сложно было уловить его логику, если она вообще присутствовала в его словах и рассуждениях.

– К тому же ты оказалась не такой уж и глупой. – Шон пожал плечами. – По крайней мере, ты не считаешь меня маньяком. Сейчас ты скажешь, что априори не можешь быть глупой, ведь ты учишься в А-группе, но не все там такие уж умные. В основном заучки.

Симмонс не хотелось это комментировать. Она наслаждалась короткой прогулкой и разминала затекшие ноги. Даже в своих мыслях Рейчел не могла сбежать из университета. Весь мир внезапно сжался до одной крохотной точки на карте. Больше не было ни городов, ни стран, лишь длинные коридоры, покинутые аудитории и полупустой кампус.

– А еще мне очень интересно, что ты обо мне подумала, когда увидела. – Он повернул голову, а Рейчел стоило многих усилий смотреть вперед. – Я навел про тебя справки у своих знакомых, – пояснил он.

– Оливия рассказала, – вздохнула Рейчел.

– Можно и так сказать, – пожал плечами Беннет.

– У тебя плохие отношения с родителями и строгий отец, – сказала Рейчел. Она никогда не считала нужным скрывать свои умозаключения, но мало кто просил о них говорить прямо. – Ты стараешься казаться крутым, а на самом деле ты трусливый. Да, возможно, ты не боишься нарушать устав университета или общепринятые моральные нормы, но у тебя свои фобии, как и у всех людей, собственно. Однако сил бороться с ними у тебя нет. Ты стараешься компенсировать это своим поведением и мнимым лидерством во взаимоотношениях с людьми, доказываешь самому себе, что ты не так беспомощен, как сам считаешь.

– Считаешь меня жалким? – отстраненно спросил Беннет.

– Все люди в какой-то мере жалки. – Девушка пожала плечами. – Но жалкими их делает не наличие страхов, а их собственное представление о себе. Или, как в твоем случае, игра в прятки с самим собой. Но от себя далеко не уйдешь… К сожалению…

– Считаешь, что бояться не стыдно? Зачем сама тогда так храбришься? – кинул он.

– Есть страхи необходимые. Страх смерти, например. Это естественный эволюционный механизм, который предостерегает нас от преждевременной гибели. А есть побочные и совершенно ненужные. Страх, как вещь в себе…

– Стой, – прервал ее Беннет. – Давай без твоих терминов. Мне их на криминалистике хватило.

– Ладно. – Она слабо улыбнулась. Рейчел часто совершенно случайно начинала использовать терминологию в своей речи, поэтому нередко люди неправильно понимали то, о чем она говорит. – Сам страх необходим и совершенно естественен. А вот страх обычных вещей – это что-то вроде теста, как по мне… постыден. Волнение в таком случае приемлемо, но не страх.

– И кого, по-твоему, боюсь я?

– Отца, – сразу ответила девушка.

Она не была уверена в правильности выводов, однако нельзя допускать, чтобы люди видели сомнение, потому что тогда они, подобно стервятникам, стремятся растерзать, заклевать.

– Все в какой-то степени боятся своих отцов, – Шон пожал плечами, его слова звучали тихо, утопая в шуме ветра. – Вечная проблема отцов и детей, все дела.

– Я нет. Он умер, – просто произнесла Рейчел.

Такие вещи говорить легко спустя время. Простой факт. Он умер. В ее биографии этому событию отвелась бы всего строчка. В жизни эта строчка приравнивалась к месяцам опустошения. Симмонс несколько секунд молчала, ожидая услышать избитое «мне жаль». Но ничего не последовало.

– Сколько тебе было?

– Двенадцать.

– Я бы хотел, чтобы мой умер, – просто сказал Шон. – Лучше расти в неполной семье, чем в такой.

– Я бы так не сказала, – тихо произнесла девушка.

В ее смутных воспоминаниях остались самые счастливые мгновенья, когда ее папа широко улыбался, рассказывал истории из детства и неизменно шутил с самой яркой и искренней улыбкой. Папа «пытал» совсем юную Рейчел щекоткой до слез от смеха, читал сказки, разыгрывая маленькие сценки, пока мама не приходила жаловаться, что в такой поздний час пора отправляться ко сну. Ее родители были единственными людьми в жизни, которых она любила без остатка. И она не могла простить себе все свои наивные детские капризы, не могла простить столько несказанных «я люблю тебя». Не могла простить, что после смерти отца потухла вместе с мамой. Лишилась всех чувств.

– Он работал криминалистом? – неожиданно спросил Беннет.

Рейчел дернулась, смотря в его сторону.

– Нет.

Девушка погладила кожаный ремешок сумки, успокаиваясь. Вздохнув, Рейчел убрала темные пряди волос, так настойчиво лезшие в лицо.

– А кем? – его голос звучал слегка потерянно.

– Он погиб в Ираке. – Симмонс медленно выдохнула. – Был сержантом категории Е9.

Они некоторое время молчали. Рейчел смотрела на свет в окнах кампуса и старалась вернуть самообладание.

– Даже не спросишь, что не так у меня в отношениях с отцом? – вдруг спросил Беннет.

– Зачем?

– Тебе даже не интересно?

– Хочешь излить душу?

Шон неопределенно пожал плечами. Шумно выдохнув, он неопределенно кивнул. Он хотел