следа, и усидеть на месте для неё становилось непосильной задачей. Радостная, надушенная любыми приторными духами, она становилась похожей на Клавдию лет пять назад.

— Адочка, солнышко, проходи быстрей, — Бабушка перекинула полотенце через плечо, поцеловала в щёку и погладила по спине. — Куда столько накупила, что мне теперь с этим делать?

— Бабуля, — изумленно проследовала, не поверив тому, что вижу.

— Что отец твой чудотворец делает, да? — Володя сидел за столом, раскинувшись, и поедал приготовленные бабушкой блюда.

— Как тебе удалось? — поставила пакеты у холодильника и медленно села напротив, словно от одного быстрого или неловкого движения мираж рассеется.

Походы к психиатрам и неврологам, тренировка памяти, создание новых впечатлений, запахов, ассоциаций со мной — всё это становилось неважным. Попытки помощи обнулялись одним только присутствием отца. Кто бы мог подумать, что единственным действенным лекарством станет сын.

— Волшебство. Ты её по врачам таскала, а я вон, поговорил пару раз, напомнил о тебе и всё, — отец раскинул руки, представляя себя всемогущим, и тут же стушевался под моим взглядом. — Хватит смотреть так, есть у меня совесть, есть — закодируюсь, обещаю.

— Бабуль, пойдём как раньше, фильм посмотрим, — взяла за руку и увела в зал.

— Конечно, золотая моя. — Клавдия засмеялась и показала Володе язык.

— Ты меня услышала? Закодируюсь я.

Первым попавшимся фильмом оказалась романтическая комедия, я улеглась на диван и положила голову на колени бабушки. Она сделала звук тише, и погладила меня по волосам, продолжая чертить невидимые линии кончиками пальцев, после чего разглаживать пряди. Картинка в телевизоре расплывалась, я утопала в этих возвращенных чувствах спокойствия и любви. Бабушка молчала, тишина между нами наполнялась пониманием и грустью, таких моментов становилось меньше, и слова больше не требовались.

Вдалеке послышался назойливый повторяющийся звук телефона, потянулась за ним рукой. Тихий голос говорил неразборчиво, настойчиво требуя меня проснуться, я только буркнула про бабушку, открывая глаза. Ветер поднимал прозрачную тюль, наполняя прохладную комнату обволакивающим теплом. Столб солнечного света на стене рассекался тенью ветвей, покачиваясь, они напоминали живые образы. Усталость поглотила меня, глаза закрывались, словно я не спала несколько дней подряд.

— Спроси тогда сама, когда она мне ключи вернёт, — за голосами исчезали сонные видения, и смысл слов начал ясно доходить до моего сознания.

— Никогда, Володя, никогда — произнесла на выдохе исход, который был для меня разумеющимся.

— Ада, я взрослый мужчина, а ты мне предлагаешь с матерью жить?

— А чего тебе не нравится, — осекла его бабушка. — Готовлю, убираю, стираю. Свою то ты квартиру загадил уже поди, с пьянками этими.

— Ты обещал закодироваться, а там посмотрим, — вынесла вердикт, словно бабушка была председателем, а я судьёй.

Отец мог возразить, надавить, но прав он был в одном, совесть у него оставалась, давила в нужные моменты, и не позволяла противиться — фыркнул и ушёл обратно на кухню. Сладко потянулась, натыкаясь рукой на что-то мягкое.

— Ты что тут делаешь? Преследуешь меня?

Юля почесала голову и скосила на меня недовольный взгляд.

— Увидеться нельзя? Помниться ты под дверь мне песни напевала. — Снова почесала голову, и быстро ткнула мне локтем под ребро. — Баба Клава как огурчик, новое лечение?

— Отец домой вернулся, вот и всё, — отмахнулась.

Мой помятый вид, видимо, внушал некую жалость, поскольку Юля поняла — задавать лишние вопросы бессмысленно. Она знала об отношениях с отцом и Клавдией, но только в общих чертах, всегда было неудобно делиться семейными проблемами, да и она, никогда не сталкивалась с подобными проблемами. Бабушка выглянула из-за угла и пригласила к столу.

Юля неловко почесалась, в который раз, и виновато пригладила волосы, собрав их в хвост на плече. Взглянула на часы, прикинув, сколько времени требовалось этой женщине, чтобы совершить очередную глупость.

— Что-то ты молчишь и не хвастаешься, волосами новыми.

— Как тебе? — Юля распустила длинные густые наращённые волосы, ей однозначно шло, настораживала только неестественная улыбка.

— Красивая, и как бы от волос это не зависит, — Села напротив отца, ткнув его ногой, чтобы тот ради приличия поправил футболку и перестал смотреть в телевизор как завороженный. — Если не удобно, то стоит их снять.

— Непривычно немного, но мне нравится. — Покосилась на небольшой тазик с булочками, не выдержала, взяла одну, разломала, и удовлетворившись начинкой принялась откусывать. — Очень женственно.

Зря она это добавила. Издала мучительный стон, и откинула голову.

— Опять Вадим. — Этот мерзкий маленький спортсмен умел управлять Юлей подобно кукловоду, просто вовремя вкидывая свои желания или фразу, за которую она цеплялась и всегда примеряла на себя. — Хватит уже стараться быть ля него идеальной, ты и так прекрасна, он только всё портит.

Словила себя на мысли, что этот сумбур мне пришёлся по вкусу. Бабушка веселится, глядя на то, как мы с Юлей начинаем спорить, отец трезвый, в который раз взявшийся за ум, и эта атмосфера, словно ностальгия, проходилась мёдом на душе.

— Нет, — обрывисто, не сказала, а буркнула под нос, посмотрев на бабушку, — Вот дядя Вова, как вы думаете?

Отец кивнул, не отрываясь от телевизора. Юле не требовалось большего, она победно судорожно закивала, указав рукой на отца, как на представителя мужского рода, стало быть, знатока женственности и завязала реплику о волосах. Мы с бабушкой переглянулись, совершенно не понимая, как можно связать девушек и волосы, и при этом говорить о них так долго.

— Бабуль, скажи этой ненормальной.

— Юлечка, длина волос и правда не важна, куда больше ценится опрятный вид, чистота, ум.

— Хорошо говорить, когда у неё длинные волосы, — с набитым ртом промямлила, указывая на меня пальцем. — У меня никогда не получалось их отрастить.

Завернула один пирожок в салфетку и положила в сумку. Желание, смелый импульс не позволил мне усидеть на месте и оставить её слова, без вот такого, вызывающего решения. Мизинцем открыла шкаф, взяла в руки ножницы и отстригла их чуть ниже плеч. Отец подавился чаем, и бабушка хорошенько ударила его по хребту. Вернула ножницы обратно, а отстриженную длину бережно положила в Юлину руку.

— Адочка, как же так, жалко же. — Бабушку заговорила первая, пораженная таким поступком.

— Бабуль, отрастут.

— Говорил тебе, эту тоже лечить надо, — Володя проговорил осипшим голосом, продолжая кашлять, — и кота в придачу.

— Добросишь до мастерской?

— Да, — Юля сжала мои волосы в руке, округлив глаза, и пошла за мной следом.

Попрощалась с бабушкой, расцеловав её напоследок, с Володей сухо, о чём тут же пожалела, посмотрев на опечаленные глаза, вернулась и крепко обняла. Небольшой авансом, за возвращение памяти Клавдии и обещание закодироваться, которое, скорее всего, он не выполнит, в любом случае в этой квартире его