Однако все его самообладание дрогнуло и осыпалось нефритовыми бусинами, едва открылась дверь и он увидел эти глаза.

Собственно, первым, что он увидел, и были глаза: большие, черные, в которых горели пламя Диюя[106], ночные костры и все небесные звезды разом. Потом уже рассмотрел и темно-серый потрепанный ханьфу, и запыленный теплый плащ цвета ночного сумрака, и украшения из перьев на поясе рядом с бамбуковой флейтой-ди, и черную с серебром ленту в простой прическе, заколотой костяной шпилькой… Но сначала были глаза. И прямой меч-цзянь в тонкой руке.

– Мне сказали, что здесь дом братьев Си, – ломкий, чуть задыхающийся голос, низкий для женщины. – Вы же братья Си, правда? – Она не поклонилась, не поприветствовала, как положено, лишь смотрела на хозяев своими невозможными глазами, и у Ючжэня защемило сердце: от этого ли взгляда или от ожидания плохих вестей – он не понимал.

– Все верно, я Си Сяньцзань, это мой младший брат Си Ючжэнь. – Несмотря на очевидное замешательство Сяньцзаня, поклон его был безупречен. – Приветствую, молодая госпожа. Могу ли я узнать, кто вы и зачем искали нас?

– Мое имя Сюхуа… Цю Сюхуа. – Девушка неловко задвинула обнаженный меч в ножны и оперлась на него, ее рука подрагивала. – Я пришла сообщить, что вашего брата Си Шоуцзю убили, и я знаю, кто это сделал!..

Тут ее ноги подкосились, и она упала бы, не подхвати ее Ючжэнь. Голова девушки мотнулась по его плечу: темные волосы пахли холодом и ветром. Кажется, она потеряла сознание.

Цю Сюхуа… Осенний отдыхающий цветок… Какое удивительно подходящее ей имя: с приходом нежданной гостьи в их тихий, по-весеннему теплый дом с просыпающимся садом словно ворвался холодный осенний ветер, принеся с собой аромат горных цветов и едва заметное, но стойкое ощущение потери и увядания. Ючжэнь пытался зацепиться хоть за одну внятную мысль, но в голове отчего-то было пусто, как в покинутом доме, а его руки тем временем жили своей жизнью: укладывали девушку на циновку среди подушек, осторожно вынимали из бессильной руки меч, бросали в курильницу успокаивающие и очищающие разум травы, обтирали лицо и руки Цю Сюхуа влажной тряпицей.

Сяньцзань, едва слуга принес все необходимое, сразу запер дверь и приказал их не беспокоить. Ючжэнь заваривал укрепляющий настой, раздувая огонь в почти погасшей жаровне, а Сяньцзань не отрываясь следил за его руками, будто тот готовил по меньшей мере эликсир бессмертия. Впрочем, возможно, он просто не решался рассматривать гостью.

– Она из заклинателей, – сказал Сяньцзань вполголоса. Его лицо ничего не выражало.

– Я заметил, – также вполголоса отозвался Ючжэнь.

– И она не носит цвета или знаки одного из шести известных кланов.

– Это я тоже заметил.

– Ты же помнишь, что и дагэ… – Сяньцзань запнулся.

– Конечно, помню, эргэ, – не прекращая помешивать отвар, Ючжэнь дотянулся и сжал холодные пальцы брата. – Не волнуйся, сейчас наша гостья придет в себя и, надеюсь, приоткроет нам завесу тайны.

– Что с ней?

– Переутомление, истощение, сильное душевное напряжение. Судя по всему, она летела на мече, и летела долго. Пока что могу точно сказать, что движение ци в теле не нарушено. Есть небольшое отклонение в сторону энергии ян, отсюда легкий жар, но милость Небесных покровителей велика, они не допустят развития болезни.

– Ты все еще веришь в милость Небесных покровителей? – горько спросил Сяньцзань, кривя губы.

– Кто-то же должен верить в них, эргэ. Представь, каково придется божеству, которое оставят последователи. Разве захочет оно явить свою милость, не получая от людей ничего в ответ? Если то малое, что я могу отдать ему, – это моя вера, то пусть так и будет.

– Я так рад, что ты здесь, А-Чжэнь, – прошептал Сяньцзань и сжал плечо брата крепко, почти до боли. – Если уж Небесные покровители и впрямь оставили заклинателей на произвол судьбы, пусть хоть твоя вера сделает мир немного лучше.

И тут Цю Сюхуа открыла глаза. Вздрогнула всем телом, приподнялась на локтях, пытаясь встать, но руки подломились, и она со стоном повалилась обратно в подушки.

– Осторожно, дева Цю. – Ючжэнь придержал ее за плечи, помогая сесть, и поднес к губам пиалу с отваром. – Прошу, выпейте. Я, конечно, не заклинатель, а всего лишь скромный монах, но это придаст вам сил.

– Благодарю, даочжан, – в ее голосе слышались хрипы, как после долгого плача или разговоров на холодном ветру. – Шисюн[107] говорил, что его младший брат обучается в монастыре, но не упоминал, что он так красив и добр.

После двух дней в лавке Ючжэнь уже думал, что привык к нежным взглядам и взмахам ресниц, но к такой обезоруживающей прямоте оказался не готов: вспыхнул до корней волос как пион и пропустил остальное мимо ушей. А вот Сяньцзань оказался внимательнее и сразу спросил:

– Дева Цю, вы с дагэ учились у одного наставника? Как долго и где именно?

– Я не могу разглашать тайны следования пути совершенствования, да этого вам и не нужно знать. – Допив отвар, девушка откинулась на подушки, переводя внезапно ставший беспокойным и прожигающим взгляд с брата на брата. – Достаточно того, что я сказала.

– Пока что вы не сказали ничего нового. – Глаза Сяньцзаня сузились. Ючжэнь видел, что издергавшийся до того старший брат уже на взводе и начинает ощутимо злиться, и поспешил вмешаться:

– Дева Цю, нам уже известно о смерти дагэ.

Вот тут вся холодность и надменность слетели с гостьи как покрывало с веревки. Она подалась вперед, хватая Ючжэня за руку.

– Как?! Когда вы узнали?! Прошу, заклинаю всеми богами, скажите!

Ее пальцы все еще оставались холодными – в противовес блестящему от пота лицу, но их прикосновение не было неприятно Ючжэню. Он успокаивающе накрыл ее ладони своей:

– Дева Цю, еще один наш брат, Си Иши, служит во дворце, в ведомстве по надзору за заклинателями. Городская стража нашла тело дагэ неделю назад в парке со множеством колотых ран, теперь ведомство занимается расследованием его гибели. Вы знали об убийстве и сказали, что вам известно, кто убийца. Поделитесь с нами?

Цю Сюхуа побледнела еще сильнее, закусила губу. Рук она так и не отняла.

– Моя госпожа получила известие о смерти шисюна и сразу отправила меня на поиски его семьи, чтобы сообщить об этом. Мы не могли выяснить подробнее, но вам, судя по всему, известно больше.

– Мы пока не получали известий из столицы от брата, – Ючжэнь изо всех сил старался держать голос спокойным. – Прошло слишком мало времени, вряд ли ему удалось…

– Да что тут рассуждать! – взорвался Сяньцзань, вскакивая. – Надо послать за саньди[108] и не ходить вокруг да около! Опять тайны, сплошные тайны, сколько же можно?! Дева Цю, – его глаза сверкали, тонкие ноздри раздувались, – если вам есть что сказать, говорите, а если нет – хватит недомолвок! Дагэ за все эти годы так ничего и не открыл нам, и дело не в тайнах клана! Я уже знал, что он не состоял ни в одном из известных кланов, но тут вы говорите, что он был вашим шисюном, что ваша госпожа тоже в этом замешана… Боги, довольно, я не выдержу больше! – Он схватился за голову.

Бережно, но быстро отпустив руки Цю Сюхуа, Ючжэнь бросился к нему.

– Эргэ, эргэ, успокойся. – Он гладил сведенные судорогой плечи. – Тобой правят боль и гнев, я понимаю, я все понимаю, но прошу, успокойся! Медленно идти – лучше, чем стоять, нам уже известно чуть больше, нежели вчера. Уверен, с саньгэ все в порядке, просто ему пока нечего нам сообщить. Может быть, с тем, что расскажет дева Цю, дело пойдет быстрее.

– Я точно знаю, что убийца – Снежный Беркут и я его покараю! – выкрикнула Цю Сюхуа, нашаривая меч. – Мы с госпожой очень любили шисюна, мы не оставим его смерть неотомщенной, большего вам знать не надо! И чиновники нам тут не нужны!

– То есть вы с госпожой – близкие люди, а мы с братьями – так, соседи? – Сяньцзань вырвался из рук Ючжэня и сжал кулаки. – Не слишком ли много вы на себя берете? Вам не кажется, что мы тоже заслужили знать правду?

– Хватит! – Ючжэнь совсем немного